Верж схватил Асару, и они выбежали из бокса. Болан и Рата поспешили следом. Эхр и Вадим склонились над столом с едва светящейся голограммой-чертежом. А Бол Ван – невидящим взглядом смотрел на пол перед собой. Его губы раздвинулись:
– От чего они бегут? – тихо спросил он сам себя. Но тут же, спохватившись, широкими шагами пошёл на выход, к кучам металлолома.
Глава 4
ВадимРаботы было много, и работать приходилось в спешке, а соображать – вообще молниеносно, отметая долгие размышления и постоянно идя на компромисс между тем, что хотелось, и тем, что моглось.
Поэтапное возвращение «моих» людей не разгружало меня. Даже приход части ребят, что прошли «прокачку» в хозяйстве мэтра, в его медкапсулах и с халявными учебными базами, под медикаментозным разгоном. Зато поступление запчастей и комплектующих, а соответственно темп разграбления фантастических (для меня – всё ещё фантастических) космических аппаратов – увеличился. Потому мы втроём – я, Ваня и Эхр – занялись производством шагающих «боевых» машин. В кавычках – потому что получалось такое убожество, что самому стыдно. Как легендарный танк НИ-1. Это когда в Севастополе обычный трактор обшили котловой сталью, в кабину вставили пушечку и обратили в бегство румын. «На испуг-1».
Шагающие рабочие платформы были самых разных видов. Обычные погрузчики были гуманоидной формы – как робот Рипли из фильма «Чужой». Две опоры, два манипулятора. Тут было просто: кусок обшивки корабля оснащался ручкой, за которую мог быть удержан захватом манипулятора – такой вот щит. А к другой руке-манипулятору – обычно правому – приваривался бластер ПМЗ. Это такая импульсная лазерная пушка.
И вот тут начались сложности. Во-первых, никакая система наведения не хотела «вставать» в эту связку рабочего агрегата и бластера. Придётся наводить «на глаз». С соответствующей боевой эффективностью.
На боевой эффективности сказывалось и то, что поставить пушку с соответствующим штатным контуром охлаждения было просто невозможно. Три пушки мы сожгли, выясняя их практическую скорострельность. Этот вид орудия должен был «стрелять» сериями коротких лазерных импульсов. Очередями, как пулемёт. После каждой очереди – охлаждение. Но у нас охлаждение могло быть только естественным, потому – никаких очередей. Начали с перерывов в стрельбе в три минуты. Сокращая их с шагом в тридцать секунд. Сожгли пушку. Выяснив, что минута – нормально, а тридцать секунд – уже нет. Сгоревшая третья пушка установила нам приблизительную скорострельность – один выстрел через сорок – сорок пять секунд. После шести выстрелов в таком темпе сгорел силовой контур. Этакий толстенный кабель между элементом питания и пушкой. Эхр выжил лишь благодаря скорости реакции и силе Вани, что выдернул его из агрегата, разрывая «упряжь», что удерживала Эхра в кабине.
Этим же испытанием проверяли на прочность будущие щиты шагоходов. Три выстрела в одну точку не прожигали, как я ожидал от лазера, а – пробивали многослойный корпус. Невидимый импульс лазера передавал контактируемой поверхности такую энергию и с таким темпом теплоотдачи, что следовал взрыв – с такой скоростью высвобождалась тепловая энергия. И корку щита разрушала не только тепловая энергия лучевого импульса, но и энергия удара этого самого взрыва. Разрушая как раз тугоплавкие, но хрупкие прослойки.
Но – блин! – времени на «полёт конструкторской мысли» просто не было! Лепили так, как было. Вот и грохотали плохо подогнанными элементами эти «трансформеры» из нашего бокса на усиление спасбригад.
Кстати, вес щита, орудия, элементов питания был такой, что пилота мы смогли защитить только от ручного стрелкового оружия. Да и то настолько коряво и наскоро обшивали получающиеся кабины, сваривая листы обшивки с тех же кораблей, что глядеть на это было противно.
Но всех имеющихся в округе двуногих роботов переработали. И получили благодарности со всех сторон – от «высокого» командования, от самих спасателей. И даже от самих пилотов этих уёжищ.
Только вот спасательные операции как-то закончились. Начались тяжёлые, затяжные бои с иррегулярной пехотой мародёров. Что кучковались в банды и нападали на спасбригады. Были даже попытки нападений на сам город Портовый.
Спасало пока то, что мародёры были не организованы, плохо вооружены, действовали прямолинейно и бесхитростно. Потому эти банды уничтожались довольно быстро. Штаб самообороны владел обстановкой и оперативно собирал локальное подавляющее превосходство сил, окружая мародёров и истребляя. И наши поделки неплохо показали себя в этих боях, громя захватчиков. Исполняя обязанности бронетехники.
Но мародёры продолжали сыпаться дождём с неба.
Ваня и Эхр к этому времени уже так набили руку на этих роботах, да и остальные наши недотехники тоже поднабрались навыков, что у меня, наконец, получилось сесть на пятую точку и пригорюниться, заглянув в сводки самообороны. А именно – задуматься о перспективе наших действий. И попытаться предсказать ход событий и наши возможности по адекватному реагированию на них.
А задуматься было над чем.
Остальные шагающие рабочие платформы были уже не человекоподобными, а насекомоподобными: манипуляторов у них было от двух до шести, а опор – больше двух. С соответствующими размерами.
Вроде бы большие размеры должны были увеличивать грузоподъёмность. Но оказалось – вовсе нет. Это же не погрузчики, что по своей задумке обязаны тягать вес, а разные рабочие платформы, в основном – из строительной индустрии. И их задача – таскать только самих себя и свои рабочие органы. Им подвижность и грузоподъёмность были установлены на экономичном и минимальном функциональном уровне. То есть даже если срезать манипуляторы и вместо них устанавливать пушку и щит – неподвижно, как нож бульдозера, то забронировать кабину сколько-нибудь существенной бронёй просто не получится.
А снятие, для облегчения, противовесов нарушает балансировку. А это вынуждает заниматься перепрошивкой операционки этих роботов, чтобы бортовые системы сумели переопределить вес робота опционно, исходя из датчиков равновесия, исходя из иного центра массы. А там бортовые компьютеры – тоже бюджетные. Минимального уровня. И – китайские. Шучу. Но тоже – дешёвка, качество – такое же. Начинают эти роботы путаться в собственных «ногах», так и норовя завалиться набок.
И вот тут я придумал! Пришедшая в голову идея была из тех, которыми потом гордятся всю жизнь. Но я не гордился. Почему? Объясню.
От усталости и вообще от всего этого «попаданства» и ощущения, что – «Всё!», я был в таком состоянии, какое принято называть «пограничным состоянием сознания». А в этом состоянии многие грани стираются. Реальность перестаёт ощущаться. Понятие «возможно/невозможно» – исчезает. Происходящее становится похоже на бредовый сон, когда не чувствуешь «земли под ногами», кажется – возможно всё. Без всяких химических препаратов «расширения сознания». Организм настолько исчерпал себя, что рухнули многие ограничивающие барьеры. Открывается не только второе дыхание, но
