Говорят, именно в таком состоянии сознания Тесла и сделал какое-то фундаментальное открытие. Не знаю. Может быть. Может быть, что рухнувшие барьеры открывают наш разум для того, что у нас в последнее время называют коллективным бессознательным, подсознанием или сверхсознанием – не знаю. Не специалист. А может, это вообще, как те переводчики переводили, «надмозг»? Был бы верующий, сказал бы, что услышал Глас Божий.
Одним словом, мысль появилась в голове. Даже не мысль, а целая концепция. Только вот ощущения моего авторства всего этого – не было. Мысль пришла в мою голову. Но – не моя это идея. Хотя есть же такое выражение – «мысль в воздухе витала». Вот и тут – летала, летала мысль, как муха, в воздухе, села мне на голову да снесла яичко. Да не простое, а золотое. Только не бейте сосуд с яйцом! С детства не люблю, когда меня по голове бьют.
– Эхр, друг мой, подающий надежды! – закричал я. – Пришло время тебе в очередной раз вырасти над собой!
Эхр выпрямился, с тоской и тревогой смотря на меня впавшими глазами, окружёнными чёрными синяками. Нет-нет! Никто его не бил! В этот раз. Сам горло перегрызу за Эхра! Кто ж знал, что в том куске жира скрывался потенциал механика? Случайно к нам прибился, да так и идёт по жизни с нами. А за это время сколько в его голову вложено, сколько усилий приложено, чтобы эти знания проросли и ростки эти дотянулись до рук! Бить его по голове нельзя категорически!
Мы с Ваней и так зашиваемся! А втроём всяко лучше, чем в две каски! Остальные наши сотрудники намного, очень намного отстали от Эхра. Они ещё даже не понимают, о чём я говорю! Куда им «соплями» лепить то, чего ещё не бывало на их памяти? Куда им подгонять материю под мысль? Им, гля, всем подай полноценный техпроцесс, упакованный в базу! На любую хрень, на любое рабочее телодвижение! А Эхр понимает, когда я ему говорю: «Вот эту хреновину вот с этой вот – сюда. И – вот! Нет, Эхр, не фурычит. Всё, фигня, давай сначала!»
И самое простое и тупое объяснение – Эхр мне друг. Привязанность появилась. Дружба. Вот так вот – просто и тупо! Хотя ни разу меж нами не обсуждалось. Настоящая дружба меж настоящих друганов не терпит пустой трепотни. Молча – встал и пошёл за другом в огонь и воду. Вот настоящая дружба!
Почему Эхр посмотрел на меня с тревогой? Потому что ничего хорошего от меня он не ждёт. А чернота под глазами – у всех у нас. Это от усталости. И щёки его – повисли. Так вкалывать он не то что не привык, а вообще не знал, что люди могут так уставать, но – продолжать работать.
– Эхр, – продолжил я, – становишься старшим механиком. Руководителем и организатором. Собери толковых ребят в свою бригаду. Нам мало просто пушек и кусков обшивки. Нужны искины.
Эхр весь подобрался, как кошка, готовящаяся к прыжку. Тревога в глазах сменилась блеском азарта.
– Хочешь делать локальную сеть? – спросил он.
А я о чём?! Зря я его тогда «пиндосом» называл. Наш он! Наш! Братан!
Он на лету уже половину понял. Говорю же – в воздухе идея летала. Просто моя голова была единственной неподвижной. И удобной посадочной площадкой для той самой мухи. Стал излагать Эхру свой поток сознания. Кивает, понимает.
Ваня – тоже понимает. Это со стороны кажется, что он – чурбак, деревянный по пояс. А я его уже хорошо знаю. Этот блеск в его глазах – азарт. А хитринка в глазу – свои задумки в этом направлении. Говорю же, в воздухе идея летала. Вот это и называется – коллективное творчество.
Ну, а что? Тут всё было так завязано на дронах, что даже чересчур. А теперь всё это автономное оборудование тупило по углам. Да, каждый дрон был автономен. Но у них у всех был фундаментальный дефект – постоянный режим «он-лайн». Накрылась Сеть – накрылись дроны. Перепрошивать всех дронов индивидуально – нереально. А вот создать им локальную сеть – реально. В определённом радиусе от такого передвижного источника сигнала дроны будут активны. И это открывает новые горизонты. Уж дронами – не руками – тут чуть ли не младенцы умеют управлять.
– А щит им заменить на проектор векторного силового поля, – пробасил Ваня.
– Экономию в весе сожрут элементы питания, – возразил я.
– Силовой щит не постоянно нужен. А энергия – постоянно, – ответил здоровяк.
– Согласен, – кивнул я. Ну, как – кивнул. Голову опустил, но уже не поднял. Так и уснул. Сидя.
БоланПри взгляде на тактическую карту – становилось тоскливо. Красное море неподконтрольных территорий захлёстывало ещё зелёные области, контролируемые самообороной.
Бойня в космосе ещё не закончилась. Объединённые силы Содружества и империи ещё сражались, ещё жила станция, всё ещё прикрывая собственные штурмовики – пусками ракетных залпов, но армада мародёров уже прорвалась к планете. Пассажирские и грузовые суда уже массово садились на планету, прорываясь через неожиданную для них систему противоорбитной, противовоздушной и эшелонированной обороны.
Массовые пуски ракет и залпы автономных зенитных комплексов наносили огромный урон силам захвата планеты. Ведь мародёры для высадки десанта использовали не специализированные десантные военные суда, а всё подряд. Даже грузовые лоханки, вообще не приспособленные для перевозки людей, которые садились на планету с жуткими перегрузками, а взлететь уже никогда не смогут. Такие транспортные корыта – лёгкая цель для комплексов защиты планеты. Такие цели не маневрировали. Траектория их посадки была аналогична траектории падения метеорита – простая пологая дуга. Ни одна ракета, ни один залп комплексов не оказался потрачен напрасно.
Но флот вторжения был не просто слишком велик. Он был чудовищно огромен! Вместо одного сбитого корабля на планету начинали «падать» ещё три.
Из севших кораблей выплёскивались тысячи мародёров, сразу же устремляющихся на аборигенов Стиры, не подавляя, а захлёстывая любое сопротивление. Это было похоже на то, как прилив гасит костёр. С шипением испаряемой воды, но неизбежно.
И всё чаще в атмосферу залетали штурмовики мародёров, прорвавшиеся через эскадру прикрытия станции, разнося пусковые установки и радары, разбивая башни ПВО и уничтожая узлы управления системой обороны воздуха и орбиты. В воздухе пустотные боевые корабли становились лёгкой добычей зениток, но мародёры с каким-то фанатичным самопожертвованием бросались в бой. Даже в невыгодных условиях, даже – в обреченный бой, на очевидную смерть.
Это пугало. И их – много. Хотя и было это привычно. Но в этот раз их было слишком много. Слишком.
Болан погасил панические мысли, зажал кнопку тактического
