– Триста тридцать девять У, – сказала старуха, облизав отвисшую губу. – Первая У – старая У, вторая У – длинная У, третий У – одноглазый У…
– И ты всех помнишь?! – поразилась Яни, чуть не выронив картошку.
– Все У, все А, все Э, все О… Все. – Старуха хлопнула себя по груди. – Семья.
– У тебя самая огромная семья из всех, какие я видела! – сказала Яни.
– Триста пятая Я – рыжая Я, – проговорила порченая и похлопала девочку по голове. – Семья.
Яни так широко улыбнулась, что аж щеки заболели.
– Старая У, слушай, раз мы теперь твоя семья, ты же и наши беды чувствуешь, да? – поняла вдруг девочка. – Уже четвертый день прошел, как мы тут. Наверное, если кого-то отправили нас допрашивать, то они должны скоро приехать. Ты что-нибудь чувствуешь? Принц нам сказал уходить с рудника, если будет опасно. Только… Только у нас Сиины нету. А младшие, конечно, научились Целью управлять и других учат, но только… Они так предсказывать не умеют, как сестра. Они говорят, что у них один большой страх и он слопал все остальные. И ничего не понятно. Старая У, а ты чувствуешь другие страхи, кроме затмения?
Порченая отодвинула оба таза, схватила какую-то доску, прислоненную к стене, и грохнула ее на пол. Девочка аж вздрогнула и, пока У копошилась позади себя, в большой корзине, разглядела на светлом дереве цифры.
– Старая У! Это же календарь, да?
Старуха поставила перед собой несколько чашечек с блестящими, мелкими, как бусины, камнями разных цветов. Яни ахнула, ей тут же захотелось проделать в них отверстия, нанизать на нитку и носить, как роскошное ожерелье. Но когда она узнала, зачем нужны камни, весь восторг ушел.
– Болезнь, – сказала У, ткнув сморщенным пальцем в синюю чашку, потом в черную. – Смерть.
Красные камни означали кровь, наказание, коричневые – несчастный случай, травму, опасность.
Порченая указала на двойку.
– Сегодня, – буркнула она, выбрала коричневый камень и положила в квадратик, обозначавший день.
Яни встрепенулась.
– Они приедут сегодня?!
Старая У покачала головой.
– Железный О. Нога. Найди большую И. Скажи.
– Ладно! – вскинулась Яни, но старуха удержала ее за руку:
– Потом.
– Но ты сказала, что железный У повредит ногу!
– Потом, – повторила старуха и продолжила раскладывать камни.
На третье число она положила черный, и у Яни холодок прошел по спине.
– Рябой Э, – сказала порченая. – Старость.
– Погоди, У! – вытаращилась на нее девочка. – Ты не просто предсказываешь беду, а еще знаешь, с кем именно и что случится?! И так с двумя тысячами людей?!
Старуха хлопнула себя по лбу, потом по груди.
– Училась, – сказала она и следующий коричневый камень положила на шестое число. – Общая беда.
– У нас у всех будут неприятности шестого числа? – побледнела Яни. – Пятого мы выйдем с рудника, если ничего не случится. А шестого… А что именно случится, старая У? Ты знаешь, что именно?
– Не боль, не кровь, – сказала порченая. – Но плохое.
А потом она взяла целую горсть черных камней и высыпала на цифру девять.
– Зенит затмения, – выдохнула Яни.
Старуха взяла еще горсть и снова высыпала, потом перевернула всю чашку.
– Большой О, красный Ы, – взялась она перечислять, но Яни схватила ее за сморщенные руки и шепнула:
– Не надо! Давай верить в хорошее, ладно? Давай верить…
Она разрыдалась, обняв старуху, и старая У тоже заплакала.
Черные камни – жертвы девятого числа – заняли почти всю доску.
* * *Никто из порченых не пришел в храм седьмого числа. Наступил чернодень, на исходе которого Нико должен был отправиться в Падур, а люди с рудника так и не появились.
Вроде бы все сделали правильно. Продав детей, Нико поехал по торговому тракту, а потом фургон перехватил остроух, которого Кайоши отправил в помощь принцу в тот же день, когда они расстались. Это было частью плана. Остроух отдал Нико свою лошадь, а сам поехал на фургоне дальше, в город Уваль, чтобы отвести подозрение от ближайших лесов. Если спрятать повозку на обочине или в чаще, будет очевидно, что Нико не ушел далеко от Падура.
Генхард, притворяясь обычным соахским парнишкой, выдвинулся обратно в столицу, чтобы предупредить Кайоши о сделке. С Нико остались только Сиина, Астре и Рори.
Они нашли Храм Солнца еще первого числа, перед затмением, и с тех пор не покидали его. Лошадь спрятали в глубине комплекса, и она, к счастью, вела себя тихо. Паслась во внутреннем саду, подбирала спелые яблоки и не рвалась с привязи.
Нико в первые дни занялся медитациями, чтобы очистить разум и укрепить дух. И у него выходило неплохо, несмотря ни на что. Он готовился выступить перед падурцами, прокручивал в голове речь и старался опустить все лишнее.
И вот наступило седьмое число. И никто не появился. Чернодень накрыл пустой Храм на целые сутки, за которые весь настрой Нико отправился Дракону под хвост.
Принц стоял посреди огромной пустой залы, в полной темноте, уткнувшись лбом в мраморную колонну, и слушал, как длинный дрожащий усик часов отмеряет секунды.
Наступил день, но для Нико все слилось в тугую спираль ожидания, где не было светлого времени суток. Ему казалось, что ночь никогда не закончится. Но через несколько часов затмение должно было сойти на нет. Минуты, когда принц отвяжет лошадь, посадит на спину Астре и отправится в столицу, еще недавно казались невозможно далекими. Но они уже почти здесь. В отличие от порченых.
Принцу хотелось отмотать время на много кругов назад, в беззаботное детство, где десятки рук протягивались к нему, стоило только упасть или захныкать. Нико чувствовал себя догорающей свечой, брошенной в смолу. Ему было тяжело дышать, будто легкие забились сгустками крови, и мысли едва прорывались сквозь шум в ушах, очень похожий на тот, что возникает, когда приставляешь к ним полые морские раковины.
Кайоши в последнем видении чувствовал сотню человек. Он утверждал, что просто не мог заметить всех и его сознание ухватило ближайших. Но затменники не появились в назначенное время. Что-то случилось. Что-то помешало им. Кто-то помешал. Может быть, они уже мертвы по воле Тавара. И тогда остается только театр, веды, шаманы и остроухи. Наемников убьют первыми. Росинки и таосцы погибнут во втором круге. И когда взойдет черное солнце, останется только Липкуд с детьми. Чуть меньше сотни человек. Все, как и говорил Кайоши.
Принц ударился лбом о колонну. Его спокойствие выпарилось вместе с потом, промочило рубашку и не собиралось возвращаться.
– Нико, – послышался тихий голос Астре.
Рори принес его в зал и ушел, забрав с собой фонарь.
– Чего тебе?
– Соберись, – сказал калека. – Нам скоро выезжать. Принц не видел его в темноте, но хорошо представил глаза цвета синей пыли.
– Если хочешь, чтобы я собрался, прикажи мне. Я не могу справиться
