— Гаити, Гаити… Не были мы ни в какой Гаити! Нас и здесь неплохо кормят.
Система Альфы Василиска, астероидный рой, главная база частной компании «Таити-2».
Аркадий сидел за пультом в помещении штаба и наблюдал за тем, как в «Пруду» «Краб» впрягается в очередной загруженный лихтер. Процедура рутинная, но успокаивающая. Второй подпространственник Аркадию продали совсем без оружия, и по зрелому размышлению старенький «Краб» так и оставили транспортно-пассажирским, смонтировав лишь пару германских противоабордажных турелей. Не для самообороны даже, для отстрела шальных метеоритов. Теперь «Крабик» снуёт между старой немецкой базой, именуемой «Оазис» и сооружаемой на внешней стороне роя базой «Шереметьево». Именно там на прибывающие флотские транспорты с лихтеров переваливается содержимое кажущихся бездонными закромов Валентинера.
В освобождающихся помещениях техники дирижируют киберами-монтажниками. Разворачивается биокомплекс жизнеобеспечения. Львиную долю найденных комплектов передали флоту, но оставшиеся два были сняты с межзвёздных лайнеров и позволяли с комфортом кормить и обеспечивать больше десяти тысяч человек. Столько не нужно, Аркадий планирует обойтись сотней-другой персонала на обе базы, но Михалыч настоял. В миру интендант первого ранга Валентин Михайлович Возницын, Михалыч был рекомендован Лобачевскому всё тем же Китицыным, как человек, способный снять с командира все заботы о тыловом обеспечении. Вот только для начала новый зампотыл заставил их всех повертеться, выстраивая свою систему и приводя к командиру всё новых людей. Он тащил на собеседование поваров, зоологов и биологов, инженера-механика и пару техников, специалистку по складской логистике, сиречь кладовщицу, технолога металлургического производства, и ещё дюжину человек разных специальностей. Удивительно, все они оказались к месту, каждому нашлось занятие.
– Михалыч, – поначалу Аркадий ещё пытался сопротивляться, – для чего нам при наличии нескольких автоматизированных медблоков доктор, я ещё могу догадаться, но зачем нам металлург?
Возницын молча вызывал на экран своего коммуникатора опись содержимого складов, не глядя тыкал пальцем в нужную строчку и показывал Лобачевскому.
– Видите, Аркадий Васильевич, это универсальный металлургический комплекс. Не очень мощный, но нам сотни килотонн в сутки и не требуются. В вашем экипаже есть геолог, вокруг базы масса возможных источников сырья. Жаль, что не удалось найти химика-технолога, они сейчас на вес золота… – Михалыч вздохнул. – А что касается мощности биокомплексов, так пища и кислород в космосе лишними не бывают. Даже если появится избыток, его всегда можно будет уступить флоту. По достойной цене.
Команда в компании Аркадия собирается забавная – примерно поровну юнцов и ветеранов пенсионного возраста. Прочие либо служат, либо уже заняты. Среди женщин, правда, такого деления нет. Их в Новороссии больше, чем мужчин, и работы на всех не хватает. Пока.
Новые люди, новые заботы, новые задачи… и подступающая скука. Если бы не головная боль, которую привнесли в жизнь его бабы, можно бы и затосковать. Неделю Аркадий ломает голову в поисках выхода из сложившейся ситуации. Нет, то, что он женится на Дашке Юсуповой, это ясно, понятно и никаких раздумий не вызывает. Как быть с Еленой? По уму надо тихонечко прикрыть отношения, Туманская тётка умная, поймёт. Но, если самому себе не врать, с ней хорошо. Привык Аркадий, пригрелся. Красивая всё-таки дама. И вообще, женщина во всех отношениях приятная. Опять же, снайпер и геолог. Она теперь человек не из бедных, может за работу особо не цепляться. Если взбрыкнёт и хлопнет дверью, кем заменить?
Короче, Лобачевский мял лоб, жевал сопли и решения принимать не хотел. Тем временем его проблема решала сама себя.
– Привет! Можно? – в каюту старшего гардемарина Юсуповой, временно прикомандированной к ЧК «Таити-2» заглядывает милая женщина «слегка за тридцать».
– А вы, собственно, кто такая будете? – интеллигентно интересуется княжна Дарья. Поколения благородных предков таки накладывают, да. В смысле, отпечаток накладывают. И на лексикон в том числе.
– Местная я, – разведя руками, вынужденно признаётся вошедшая. – Туманская, Елена Викторовна. Может, слышали где?
Старший гардемарин Юсупова не скрывает интереса к гостье – встаёт и обходит её по кругу, внимательно осматривая открывающиеся виды.
– Старая, – вздохнув, констатирует княжна. Но ещё ничего…
– Ничего-ничего, – соглашается Елена.
Наиболее выдающиеся части фигуры геолога не может скрыть даже полевой комбинезон, длина ног фиксируется тоже, пусть и в армейских ботинках с повышенной защитой стопы. Дарья мимо воли косится в сторону большущего – от плинтуса до потолка зеркала. Отражение, в принципе, успокаивает. И ноги великолепные, и талия как у винного бокала, и мордашка очень даже ничего. Правда, грудь…
– Не переживай, – успокаивает старшая гостья. – Вырастет ещё, какие твои годы. Родишь, сама не заметишь, откуда что появится.
– Правда? – от соперницы княжна участия не ожидала.
– Тоже мне, соперница, – пожимает плечами вошедшая. – Вы, дорогая, мне не соперница, а напарница.
– Это как? – гардемарин Юсупова мгновенно превращается в готового к схватке зверя. Впрочем, скорее зверька. Масштаб на зверя ещё не тянет.
– Я сяду? – Елена улыбается хозяйке и аккуратно опускается на стоящий у стола изящный табурет – из натурального дюралюминия, между прочим. Остальная мебель в каюте из того же металла. Трофеи, что поделать. Леса в Новороссии появятся не скоро. Если появятся.
– Садитесь, – несколько запоздало соглашается Дарья.
– Я знала, что найду с вами общий язык, – доверительно сообщает Елена, и выкладывает на столик голографию. Даша какое-то время внимательно разглядывает изображение. Вихрастый белобрысый мальчишка в парадном мундирчике позирует с героическим выражением лица, изо всех сил сжимая игрушечный плазмомёт.
– Мой парень, Никита. Видите ли, это мой единственный ребёнок. При всей мощи нашей медицины, другого мне уже не родить. Нечем. – Елена грустно смотрит на собеседницу и зябко поводит плечами. – Это давняя история… В тот день я здорово задержалась на кафедре…
Через пару часов дамы, обнявшись, сидели на койке Юсуповой, по очереди прикладываясь к бутылке «Бейлиса», и пели вполголоса грустную песню о несчастной рябине, в силу обстоятельств не способной перебраться к перспективному дубу.
***
Наглый и требовательный стук в переборку оторвал Аркадия от
