– Он отправится к тебе на работу, – сказал Джек.
– Он уже там был. Сегодня утром. Мне позвонила подруга. Я возьму двухнедельный отпуск. – Вероника нежно улыбнулась Джеку. – Посвящу это время тебе. И вообще, мне надо отдохнуть. Было бы замечательно, – она опустила ладонь на руку Джека и ласково погладила ее, – если бы мы смогли на эти две недели куда-нибудь уехать.
– Верно, это было бы чудесно, – сказал Джек, кривя душой; его не вдохновляла перспектива провести в ее обществе две недели. – Только я сейчас занят и должен быть в Риме. Он знает, где я остановился. Если я сменю отель, он найдет меня за десять минут.
– Думаю, тебе следует обратиться в полицию. Скажи, что он угрожал тебе ножом. Его поместят на пару недель в камеру, и он перестанет преследовать нас.
Джек убрал свою руку:
– Как ваша фамилия, леди? Де Медичи? Борджиа?
– Что? – недоумевающе произнесла Вероника. – Что ты сказал?
– Пока обойдемся без полиции.
– Мое предложение вполне разумно, – обиженно сказала Вероника.
– Позволь кое-что у тебя спросить. Что ты собираешься делать, когда эти две недели кончатся и я уеду?
– Это я решу потом, – простодушно ответила Вероника.
Джек вздохнул. Будь проклят Деспьер, подумал он. Вчера на виа Венето француз здоровался едва ли не с каждым, кто проходил мимо их столика.
– Есть другой выход, – сказал Джек. Проглотив слюну, он добавил тихим голосом: – Мы можем расстаться.
Сейчас она показалась ему обиженным ребенком.
– Ты этого хочешь?
Джек задумался. Любой ответ не был бы абсолютно правдивым.
– Нет, – произнес он.
Вероника улыбнулась, облизнула край рта. «Когда-нибудь, – сказал себе Джек, – если я познакомлюсь с ней ближе, я отучу ее от этой привычки».
– Я в этом не сомневаюсь. А, ладно, – она резким движением стряхнула крошки с юбки, – я напишу ему письмо. Очень сухое. Посоветую вести себя прилично. Оно остудит его пыл.
– Возможно, – с сомнением в голосе произнес Джек.
Внезапно, теперь, когда решение было принято, он страстно захотел ее. Сидя здесь, держа ее за руку, любуясь гладкой оливковой шеей, поднимавшейся из V-образного разреза свитера, он почувствовал, что поток воспоминаний о вчерашнем дне обрушился на него со всей силой.
– Пойдем ко мне в гостиницу, – произнес он.
Вероника покачала головой.
О господи, теперь она будет кокетничать. Это уже чересчур.
– Нет, – сказала она. – Он наверняка крутится где-то возле твоего отеля, караулит нас. Вот свинья.
– Тогда поедем к тебе, – предложил он.
Она снова покачала головой.
– Нельзя. Я живу в маленькой семейной гостинице. Тебя ко мне не пустят. Там полно священников из Германии, помешанных на вопросах морали.
– Тогда что же мы будем делать? Дождемся темноты и поищем укромный уголок в саду Борджезе?
– Завтра, – сказала Вероника, – я переберусь к подруге. Она весь день на работе; в квартире, кроме меня, никого не будет.
– А как нам быть сегодня?
Вероника усмехнулась:
– Ты не можешь дождаться завтрашнего дня?
– Нет.
– И я тоже. – Она взглянула на часы. – Я буду занята еще два часа. В пять приду к тебе.
– Ты же считаешь, что он может появиться возле отеля, – напомнил Джек.
– Только не в пять часов.
– Почему ты так думаешь?
– Ежедневно в пять часов, – Вероника, собрав свои вещи, встала, – он посещает психоаналитика. При любых обстоятельствах. Не беспокойся. Он не придет сюда.
Она нагнулась и поцеловала его.
– Я выйду первой. Обожди пять минут. На всякий случай.
Он проводил ее взглядом. Длинные темные волосы ниспадали на плечи девушки; бедра Вероники покачивались чуть заметнее, чем обычно, – она знала, что Джек и два официанта смотрят ей вслед; высокие каблуки итальянских туфель кокетливо простучали по мозаичному полу.
«Господи, – подумал Джек, когда дверь закрылась за девушкой и он откинулся на спинку кресла, – в какую историю я ввязался? Стоит ли игра свеч?»
Покинув ресторан, Джек попросил Гвидо отвезти его в посольство и добавил, что потом машина не понадобится ему до восьми вечера. Из любопытства Джек поинтересовался у Гвидо, как итальянец распорядится свободным временем.
– Поеду домой, – серьезно ответил Гвидо, – и буду играть с тремя моими малышами.
– У меня тоже трое детей, – сказал Джек.
– В них – смысл жизни, – заметил Гвидо и неторопливо отъехал от тротуара.
У подъезда посольства стоял молодой, рослый морской пехотинец. Часовой напомнил Джеку о той поре, когда Эндрюс заканчивал учебу в школе. На груди розовощекого парня висели медали, полученные за участие в боевых действиях на Тихом океане и в Корее, а также Серебряная звезда и Пурпурное сердце. Он приветливо, открыто улыбнулся Джеку; солдат выглядел слишком молодо для ветерана любой из войн и не походил на человека, перенесшего ранение. Глядя на высокого, румяного пехотинца, Джек вспомнил о Брезаче. «Какие личные драмы пережил этот часовой? – подумал Джек, заходя в здание. – Чьи двери охраняет он в свободное от службы время? Когда посещает психоаналитика?»
Джек представился девушке, сидящей в приемной, сказал, кого хочет увидеть, и через пару минут уже сидел в пресс-бюро, среди грохота пишущих машинок, напротив Хэнсона Мосса, молодого человека, до перевода в Рим несколько лет прослужившего в Париже.
Мосс располнел на итальянской пище; уютно устроившийся в комфортабельном кресле у стола, заваленного газетами, он казался человеком, лишенным честолюбивых амбиций. Первые пять минут занял вежливый обмен информацией о семьях; Джек объяснил, что взял отпуск на пару недель. Мосс посетовал на то, что итальянская пресса критикует американскую политику не менее яростно, чем французская, а тон статей еще хуже. Наконец Джек назвал причину своего визита.
– У меня есть один знакомый, его фамилия Холт. Он из Оклахомы. Владеет несколькими нефтедобывающими компаниями.
– Госдепартамент, – серьезно произнес Мосс, – расшибется в лепешку ради нефтедобывающей компании. Это известно каждому итальянцу. Какие сложности у мистера Холта? Его поймали на черном рынке, когда он разменивал пятидолларовую купюру?
– Он хочет взять ребенка на воспитание, – пояснил Джек.
– Зачем это ему понадобилось? Хочет увезти из Италии сувенир на память о путешествии?
Джек вкратце обрисовал некоторые из проблем Холтов. Упоминать шестилетнее заключение он не счел нужным.
– Здесь, наверно, есть специалисты по таким делам, – сказал Джек. – Я решил, что вы можете посоветовать, к кому обратиться.
Мосс почесал затылок:
– Я думаю, вам нужен Керн из консульства. Вы его знаете?
– Нет, – ответил Джек.
Мосс поднял трубку и набрал номер:
– Мистер Керн, это Мосс из пресс-бюро. У меня тут один мой друг. У него проблема. Мистер Эндрюс из парижской штаб-квартиры НАТО. Он приехал ненадолго. Вы не могли бы принять его прямо сейчас? Спасибо.
Он опустил трубку.
– Колеса смазаны. Передайте вашему приятелю – если у него есть старая заброшенная скважина, которую он не использует, пусть пригласит меня. Я буду с радостью присматривать за ней.
– Непременно. – Джек встал.
– Погодите-ка. – Мосс отыскал на столе среди бумаг визитную карточку. – Сэмюэл Холт. Это он?
– Да.
– Сегодня я приглашен к нему на коктейль. – Мосс уставился на карточку. – Палаццо Павини. Недурно, а? Вы там будете?
– Да, – ответил Джек.
– Прекрасно. Тогда до встречи. Будьте осторожны с Керном. Он гомосексуалист.
Керн оказался крупным печальным мужчиной с лысеющей головой, большим носом и землистым лицом. На
