Она заколебалась. В глазах врача было столько мольбы, что жалость кольнула девичье сердце. Она всегда была жилеткой для расстроенных приятелей. Пока приятели не приноровились в нее сморкаться.
– Пять минут, – сдалась Рита.
Ярослав процветал. За год он стал счастливым обладателем «мазды», стереосистемы, японского видеомагнитофона. Деньги не переводились. Он обустроил на дому операционный кабинет со всеми необходимыми инструментами. Клиентов было в избытке. Колотые раны, резаные, огнестрел. Он штопал «минотавров» и получал щедрое вознаграждение за труды.
– Менты наши, – заверил Разбой, – риск минимальный.
Сначала Ярослав опасался проверок, но постепенно убедился, что власть «минотавров» в городе неоспорима. Были еще пришлые чечены и реченская группировка наркоманов-беспредельщиков, но для хирурга они не представляли угрозы.
Новый, девяносто четвертый год Ярослав отметил на даче таинственного Фана. Последние страхи испарились.
В свободное время доктор либо пил с Костей, либо штудировал медицинскую литературу. После особенно сложной операции – не в квартире, а на легальной работе – главврач заметил:
– Ты меня поражаешь. Ногу бедняге спас! Мастерство растет!
– Просто я поменял сорт коньяка, – устало ответил Ярослав.
Вечером он лежал на диване, повязав вокруг головы мокрую тряпку, и наслаждался покоем. Трель дверного звонка настигла его на полпути к долгожданному забытью.
– Только не снова! – взмолился он.
«Свои!» – крикнул из-за дверей Разбой.
– Дайте мне день без полутрупов, – пробормотал доктор, отворяя.
При виде девочек в коротеньких платьях сон как рукой сняло.
– Прошу любить и жаловать, – сказал Залеев, – победительницы конкурса «Мисс Область», золото и бронза. А рыжая – приз зрительских симпатий.
– Ей хоть шестнадцать есть? – спросил Кудрявцев, почесывая подбородок.
– А тебе не пофиг? – пожал плечами Костя.
Рыжая выдула пузырь жвачки и засмеялась.
Она надувала пузыри, даже когда Залеев трахал ее сзади, пыхтя и потея. Ярослав сидел в кресле напротив. Мисс Область золото и мисс Область бронза ласкали его член опытными ртами, периодически целуясь друг с другом. Он любовался ими сверху и думал: «Спасибо тебе, папочка, за настойчивость. Медицина – это мое».
Будучи гедонистом, он не предвидел смены белой полосы на черную, и февральский инцидент застал его врасплох. Костя попросил доктора выйти на работу в ночь. Позвонил около двенадцати. Ярослав отлепил щеку от стола.
– Дрыхнешь, братан? А я под больничкой твоей мерзну.
– Сейчас подойду.
– Не, не надо! Холодина ужасная – простудишься. Спускайся лучше в реанимационный блок.
Больничный коридор был пуст, отчего казалось, что ветхое здание давным-давно заброшено.
По дороге к реанимации Ярослав с улыбкой вспоминал сон, приснившийся на рабочем месте. В нем была эта новенькая медсестра – Рита. Отличные ножки, а глаза – сама невинность. Такая для семейной жизни – оптимальный вариант. Добрая, заботливая, порядочная.
– А что? – хмыкнул Ярослав. – Мне тридцать три, пора и о свадьбе задуматься.
Размышляя над тем, где провести медовый месяц, он вошел в палату.
Единственный пациент – бизнесмен с черепно-мозговой травмой – спал и стонал во сне.
– Эй! – постучали по стеклу снаружи. – Запри дверь и свет погаси!
Он повиновался и в темноте открыл крошащиеся ставни. Морозный воздух освежил кожу. На снегу стояли двое: Костя и парень, которого Разбой привез к нему когда-то с ножом в предплечье. Парня звали Максим, и фамилия у него была характерная – Мрец. Почти мрэць – «мертвец» по-украински.
– Ну и долго же ты, – весело пожурил Костя.
– Че вам не спится-то?
– А мы совы, мы ложимся поздно. Держи-ка.
Он подал Ярославу узкий холодный предмет – фонарик.
– Будь другом, Ярик, посвети тому мужику в лицо.
– Что? – удивился доктор.
– Да посвети, посвети, говорю.
Ярослав вернулся к пациенту, включил фонарь и направил луч на бледное, исхудалое лицо. Пострадавшему в аварии бизнесмену было лет пятьдесят.
Заскрипело железо. Мрец ловкий, как обезьяна, взобрался на подоконник и повис, цепляясь за решетку.
– Так светить? – уточнил Ярослав.
– Идеально, – осклабился Максим и просунул руку в оконный проем.
Ярослав увидел длинный черный ствол. Пистолет с глушителем сработал бесшумно. Пуля попала в висок бизнесмену и прошила череп насквозь. Голова дернулась. Кровь, сгустки мозга и костяная крупа брызнули на стену.
Ярослав задохнулся от ужаса, взвизгнул по-бабьи.
– Да какого хрена?!.
– Все отлично, чувак, – сказал Мрец, спрыгивая назад, в снег.
– Спасибо, Ярик, – донеслось откуда-то с противоположного конца вселенной. – Созвонимся.
До утра Ярослав просидел в кабинете, глотая коньяк из горлышка. Его трясло, мутило, челюсть сводил кислый страх. К рассвету он кое-как совладал с собой и на негнущихся ногах поплелся в коридор.
Милиция прибыла. Следователь брал показание у перепуганной дежурной сестры.
Ярослав пробежал глазами по своей одежде: нет ли на ней следов преступления.
«Убийство, к которому я причастен», – подумал с тоской.
Привидевшаяся тюрьма была почему-то устаревшего, царского образца. Подземные казематы, капающая с каменного потолка вода, закованные в цепи доходяги, поющие нестройным хором про сырую темницу и молодого орла.
Вот и расплата за сладкую жизнь.
– Простите, – позвал Ярослав следователя.
Он желал скорее приблизить неминуемый исход.
– Слушаю вас!
Доктор оторопел. Он уже встречал следователя раньше: на даче Фана в новогоднюю ночь.
– Нет-нет, ничего, – промямлил Ярослав, пятясь.
Следователь провожал его пристальным взором.
«Мазда» летела мимо лесопосадки – куда? Рите хотелось бы знать. Она на чем свет стоит ругала себя за мягкость характера. За то, что не спит в привычном и безопасном одиночестве. И утешалась подбадривающей улыбкой водителя.
«Он безвредный. Он врач, мой начальник. И все в курсе, что я поехала с ним».
«Все? – промурлыкал внутренний голос с бабушкиными интонациями. – Это кто ж – все? Официант, который ни разу на тебя не посмотрел? Или Ибрагим? Ты ему понравилась, оценил! Только он человек занятой, в памяти долго не удержит. Одна надежда, что бомж номера запомнил и в блокнот записал!»
«Черт», – безмолвно простонала Рита.
Автомобиль поймал выбоину, вильнул.
Костяшки докторских пальцев побелели на рулевом колесе. Он улыбался приклеенной улыбкой, но зрачки бегали из стороны в сторону – злобно? Испуганно? Походило на то и другое одновременно.
– Пять минут прошло, – сказала Рита, всматриваясь в сумерки. – Объясни, куда мы едем.
– Ко мне, – отчеканил Ярослав и рассмеялся. Девушку зазнобило.
– Это вряд ли! – твердо произнесла она. – Останови машину, или у тебя будут проблемы!
«Мазда» съехала с трассы и зашуршала гравием. По бокам проселочной дороги высились темные силуэты деревьев, а в голове Риты транслировались криминальные сводки.
«В лесу он, что ли, живет?» – с нарастающим беспокойством подумала Обедникова. Хлопнула по приборной панели:
– Сейчас же останови!
Ее крик подействовал на доктора как пощечина. Улыбка сползла с губ, лицо осунулось и постарело лет на десять. Автомобиль резко затормозил.
– Вали, – сказал Кудрявцев, уставившись в окно.
Она распахнула дверцы, опустила ногу на землю. Каблук пропорол засохшую грязь.
– Где мы? – спросила она.
– В городе твоей мечты, – язвительно сказал доктор, – но завтра ты его покинешь. Уверяю, что после увольнения тебя не примут ни в одну горбольницу. Уж я постараюсь.
– Что? – девушка захлебнулась обидой. – Ты… Как ты можешь? Что я тебе сделала?
– И учти, подруга, – прошипел Кудрявцев, – мы возле кладбища. Тут всякий сброд по ночам шатается. Боюсь, целой домой не доберешься.
– Почему – возле кладбища? –
