И все же Клим с маниакальным упорством продолжал идти вперед. На заплетающихся ногах, спотыкаясь и едва не падая, он ни разу не попросил об остановке. Привалы конечно же случались, и каждый раз именно из-за него. Но он не был в состоянии это осознать.
И все же, несмотря ни на что, они догоняли беглецов. Едва вышли на нормальную тропу, как Фикаду уверенно заявил, что отрыв составляет не больше пары часов. А еще охотник утверждал, что беглецы где-то неподалеку встали на ночевку. Мулы столь же сильны и выносливы, как и ослы. Но в той же мере обладают и ослиным упрямством. И вредный характер тут вовсе ни при чем. Если лошадь готова на самопожертвование и отдается на службе человеку без остатка, то никто и никогда не слышал о загнанном осле. Он никогда не станет надрываться в попытке справиться с непосильной ношей. А будет стоять как вкопанный, пока нерадивый хозяин не перестанет над ним издеваться.
Груженые мулы шли всю ночь и весь день. Фикаду предположил, что их не стали нагружать чрезмерно. Иначе бы они попросту не проделали столь дальнего перехода. А беглецы успели преодолеть по горам не меньше тридцати километров. Весьма недурной показатель. Но у всего есть предел. У выносливости мулов в том числе. И эту ночь они должны были отвести отдыху.
Проводник предпочел не двигаться дальше торным путем, а продолжать придерживаться звериных троп вдоль гребня. Путь несколько труднее, зато безопасней. И обзор куда лучше. А значит, и беглецов они смогут приметить раньше.
Признаться, Клим был удивлен тем фактом, что им не попались следы разведчиков. Пусть отрыв от команды Кондратьева у них был невелик. Но ведь они должны были двигаться более или менее удобной тропой. Разведчики – люди закаленные. Сам Григорий также не пренебрегал физической подготовкой. Они были просто обязаны уже преодолеть эти три десятка километров. На крайний случай, у них имелись некие пилюли, которые пусть и отравляли организм, но многократно усиливали выносливость. Однако Фикаду уверенно утверждал, что, кроме беглецов, здесь никто не проходил…
Ну что сказать. Охотник оказался совершенно прав. На стоянку предателей они вышли в коротких предрассветных сумерках. С расстояния в полкилометра Клим сумел рассмотреть все в деталях. Четверо европейцев, один из которых дремал в карауле. Проводник-эфиоп, укутавшийся в верблюжье одеяло. И связанная девушка в военной форме.
Никаких сомнений, это была Мария. Клим узнал бы ее даже в куда более худших условиях. И первое, что он сделал, это осмотрел ее настолько внимательно, насколько только возможно при таком расстоянии и освещении. Одежда на ней вроде была в порядке. Ну, насколько это возможно при подобном путешествии. Во всяком случае, с большей долей уверенности можно было сказать, что насилия над девушкой не было.
Едва закончив изучать ее облик, Клим чуть не сорвался с места. Но был остановлен Тарику. Ни к чему хорошему подобная поспешность не приведет. И Клим был вынужден с ним согласиться. Оставив здесь все лишнее и взяв с собой только оружие, они двинулись вниз по склону. Шли с максимальной осторожностью, используя любые укрытия, будь то валун, куст или промоина.
Фикаду же заявил, что он свою работу выполнил. Помахал им ручкой и бесшумной тенью скользнул подальше от места, где вот-вот начнут грохотать выстрелы. Конечно, его тревожила судьба проводника-односельчанина. Но не настолько, чтобы рисковать самому. Тот не был ему родственником. А потому пускай сам выкручивается из трудного положения.
Как ни странно, они сумели остаться незамеченными, пока не приблизились на расстояние в две сотни метров. Впрочем, чему удивляться, если караульный беззастенчиво дрых. Его разбудил только звонок походного будильника.
Впрочем, мужчина быстро взбодрился и, выключив будильник, во всеуслышание возвестил о том, что соням пора просыпаться. При ближайшем рассмотрении через все тот же монокль им оказался капитан по имени Игнасио, что сопровождал Хуана Переса в ресторане. Впрочем, оставшиеся двое были из той же компании, но имен их Клим не знал.
– Нападем, когда они пойдут, – высказал свое предложение Тарику, кивая в сторону тропы.
От промоины, в которой они засели, получается не дальше пятидесяти метров. Вполне приемлемая дистанция, даже для его маузера, к которому Клим уже успел прикрепить кобуру-приклад. Вообще-то его буквально трясло от нетерпения и клокотавшего в нем бешенства. Но с внезапной атакой не заладилось, а нападать сейчас – большой риск для пленницы. Поэтому он был вынужден согласиться с предложением санитара.
Впрочем, вскоре все его благоразумие как ветром сдуло. Похоже, вчерашний переход был достаточно утомительным. И именно поэтому девушку никто не трогал. А вот сейчас, выспавшись и взбодрившись после утреннего туалета, Перес почувствовал, как взыграла его гнилая сущность. Там, в ресторане, это было вызвано парами алкоголя. Здесь – ощущением власти и вседозволенности.
Не желая доставлять удовольствия насильникам и сознавая всю бесполезность криков, Мария сопротивлялась молча. Но отчаянно или даже остервенело. Чересчур самоуверенный Перес испытал это на собственной шкуре. Мелкие зубки девушки впились в его руку, вырвав из насильника болезненный крик. Игнасио, надавив пальцами с двух сторон под основание челюсти девушки, помог высвободиться товарищу.
Все это Клим наблюдал уже на бегу. Он несся во весь опор, не чувствуя ни усталости, ни каменистого склона под ногами. О каком благоразумии и холодном расчете может идти речь, когда Мария в опасности? Этот сугубо мирный человек сейчас хотел только одного – рвать на части тех, кто посмел поднять на нее руку. И если придется, то зубами.
Один из предателей заметил опасность и поспешил предупредить товарищей. Он метнулся было к своему автомату, но, под звук винтовочного выстрела крутанувшись волчком, повалился в пыль. Следом грохнули еще два карабина. Правда, менее удачно. Одна пуля взбила фонтанчик земли. Вторая – облачко пыли и каменной крошки из валуна. Трое же бандитов порскнули в стороны.
Клим вскинул маузер одной рукой и, игнорируя приклад, начал палить в сторону Переса. Трудно в это поверить, но первая же пуля ударила того в грудь. Комендант как подрубленный рухнул на колени и медленно завалился на спину. Кондратьев же продолжал палить. Но чуда больше не случилось, поэтому оставшиеся девять пуль улетели в белый свет, как в копейку.
Выстрелы троих эфиопов также не достигли целей. Мулы подняли дикий ор, но, будучи стреноженными, не могли податься в бега. Оба оставшихся предателя сумели все же добраться до своих автоматов. И именно в этот момент Клим вбежал на небольшую площадку, облюбованную беглецами для стоянки.
Разряженный маузер полетел в голову одному из них. И удивительное дело, тяжелый пистолет попал ему точно в лоб. Словно разъяренный тигр, Клим
