Поэтому он предпочел, прикрываясь дымом, ползущим вниз по склону, вскочить на ноги и обежать позицию минометчика по большой дуге. Игорь, напротив, подобравшись к убитым, начал обшаривать их на предмет гранат. Нашел. Бросил сначала одну. Потом другую. А тем временем Азаров выскочил за стену дыма и тут же упал на колено, больно приложившись, даже несмотря на кожаную накладку.
Приклад впечатался в плечо. Взгляд уперся в кольцо прицела. Интуитивно выставил мушку в центр круга, ловя грудь обернувшегося в его сторону автоматчика. Метров шестьдесят, не больше. Выстрел! Макаронник свалился набок. Перевел прицел на второго и тут же ушел в перекат, после чего распластался на траве, пропуская над головой автоматную очередь. Следом грохнула граната. Азаров явственно расслышал болезненный вскрик. Вскочил на ноги и побежал к валуну.
Здесь все было кончено. Получивший пулю в грудь был уже мертв. Иссеченный осколками доходил, фонтанируя кровью из вскрытой сонной артерии и пытаясь зажать рану ладонью. Да только бесполезно это. Приблизившийся Игорь без затей разнес ему голову. Лучше уж так, чем уходить постепенно и прекрасно сознавая, что обречен.
– А ловко вы с дымом, Григорий Федорович, – утираясь, восхитился Игорь.
– Нам без дымзавесы никак нельзя. Вот и привыкли не пренебрегать ею. А как часто пользуешь, так и разные приемы и навыки появляются.
– А не думали в разведку? Лихой из вас командир получится. Поднаберетесь маленько опыта, а там ворог только держись.
– Спасибо, но мне бронеходы ближе к сердцу. Ну что, проверяем, кого побило, а кто ранен?
– Погодим командира с Димой, а тогда уж, прикрывая друг дружку, и проверим, кто мертв, а кого и к Климу Сергеевичу в руки передать. Не звери же мы в самом-то деле. И не на вражеской земле. Бой закончился, а раз так, то и лютовать незачем.
Глава 8
Большая игра
«Козлик» мягко покачивался на неровностях, легко глотая километры пути. Достаточно необычное явление для МАЗа тридцать второй модели, получившего свое прозвание именно за прыгучесть и жесткость подвески. Но в Эфиопии с дорогами все очень грустно. Поэтому пусть это и был один из основных трактов империи, на данном, равнинном участке он больше походил на полевую дорогу, покрытую толстым и мягким слоем пыли. Вот полусотней километров ранее изрядно потрясло. Сейчас же только густой пыльный шлейф.
Из-за нее Егоров предпочел пойти головной машиной. Дозор держится в отдалении и поднятую им пыль успевает отнести в сторону так что ему и его пассажиру если и достается, то только от собственных колес. Чего не сказать о машинах сопровождения, двух таких же «козликах», по четыре бойца в каждом, с пулеметным вооружением. Пара тентованых грузовиков. В одном то, чего постороннему взгляду видеть не обязательно. Во втором – различное имущество, от палаток до консервов. Вот им всем приходилось туго, потому что чрезмерно растягивать колонну не рекомендовалось.
– Ну что, Кирилл Николаевич, поговорим? – ведя машину, поинтересовался Егоров у пассажира.
– О чем вы хотите говорить, Игнат Пантелеевич?
– Ну хотя бы о том, что я, конечно, не физик, но у меня достаточно большой опыт работы в контрразведке, и мне по силам распознать фальшь. Никаких сомнений, что вы имеете профильное образование. И даже наверняка с чем-то таким работали. Но в то же время отличаетесь от прежнего главы группы, как небо и земля. После испытания установки я настаивал на перерыве. Чтобы немцы малость поостыли, да и до итальянцев ничего не дошло. Вообще чрезмерное увлечение использованием оружия может привести к ненужной огласке. А как следствие – неоправданному риску. Но ко мне не прислушались. И вот установка здесь. И от прежней осталась только подрывная камера.
– Вам же объясняли, что это новое, экспериментальное направление. Нельзя зацикливаться на одном и том же.
– Бросьте. Даже если это и так, то есть смысл доработать прежнюю установку. Соболеву удалось добиться отличной точности на прямой наводке и хорошей при работе по координатам. Установка прекрасно показала себя в полевых условиях. Но там еще работать и работать. А тут вдруг новое направление.
– Так прежнюю и дорабатывают. Но отчего отказываться от другого направления? Вот увидите, новая установка проявит себя ничуть не хуже.
– Вранье. Я все прекрасно понимаю, Кирилл Николаевич, секретность, и даже мне нельзя знать очень многих вещей. Но кое-что я знать должен. Хотя бы для того, чтобы понимать, что от меня требуется и как мне следует действовать.
– О чем это вы? Мне казалось, работать будем мы – я и пара моих помощников. Ваша же задача – обеспечение безопасности.
– В таком случае нам надлежало посадить дирижабль не за тридевять земель, а подлететь как можно ближе к штабу легиона. Мы же не просто высадились в отдалении, так еще и направляемся в штаб второго стрелкового полка.
– Ну мне-то откуда знать? Возможно, таковы требования секретности.
– Не рассказывайте мне о секретности, Кирилл Николаевич. Я не физик, но уже достаточно долгое время служу в контрразведке. И поверьте, мой уровень если не профессорский, то кандидатский уж точно. И своего я вижу издалека.
– Ну разумеется, мы все находимся при ОСО…
– Это ни при чем. Вы больше разведчик, чем физик.
– Хм. Золотарев предупреждал, что вы вот так просто не примете новые условия и с вами придется быть до известной степени откровенным, как перед Австрией.
– Антон знает, о чем говорит, – удовлетворенно кивнул Игнат.
Было дело, еще в начале истории с установкой Филиппова, ну или ультраволновой пушкой. Его давнему другу пришлось раскрыть перед ним карты. И надо заметить, тогда он об этом не пожалел. Несмотря на жесточайший цейтнот, Егорову удалось все организовать в лучшем виде и добиться положительного результата. А еще упоминание об этом факте свидетельствовало о том, что Шведову можно доверять.
– Итак… – заговорил было Шведов, но Егоров его перебил:
– Кто должен попасть в руки противника?
– Простите?
– А говорите, Антон вам рассказывал обо мне, – осуждающе покачал головой Игнат.
– Гхм.
– Кирилл, или как там тебя, не юли, – переходя на «ты» и как бы приглашая к доверительному разговору, произнес Игнат.
– Я действительно Шведов Кирилл Николаевич, – посмотрев на Егорова долгим взглядом, наконец произнес попутчик. – Молодое дарование, год назад получивший докторскую степень по физике. И я реально работал над установкой Филиппова. Вернее, над одним из вариантов. Грамотного, выверенного и взвешенного, но тупика, от которого Михаил Михайлович отказался. Удалось восстановить на основе бумаг, как сохранившихся в архиве, так и доставленных вами.
– Зачем? – искренне удивился Игнат. – Да мы со своими испытаниями в Эфиопии засветились настолько, что если немцы сомневались по поводу наличия у нас установки, то сейчас уж в этом абсолютно уверены.
– А теперь должны увериться в том, что все это блеф. Желаемое, выдаваемое за действительное. Что все эти потрясающие результаты всего лишь отлично синхронизированные диверсии.
– Ну и каков тогда смысл пребывания здесь твоей группы, если установка не работает?
– А
