– Ну что же, хорошо. Хочешь, позвоню твоей учительнице и сообщу, почему ты не пришла утром на занятия? И что ты ни в чём не виновата?
Глубоко вздохнув, я всеми силами пытаюсь не разозлиться. Это не так просто, особенно в те дни, когда я чувствую, что моя семья делает всё наоборот.
– Нет! Пожалуйста, не звони ей, это всё равно не поможет. Но в следующий раз обязательно меня разбуди!
Я направляюсь к столу, потом снова поворачиваюсь к маме, и в этот момент мне в голову приходит ещё одна, более тревожная мысль.
– Да, и, пожалуйста, не берите нас в свои сумасшедшие поездки, которые вы затеваете в последнюю минуту. Ведь именно из-за них я и пропускаю школу.
Мама выглядит удручённой. Она смахивает со лба несколько завитков волос и мягко улыбается:
– Но ведь мы побывали в Индонезии, детка. Нам тогда просто повезло! Такое ведь раз в жизни бывает!
– Знаю. Всё прошло великолепно, но в итоге я пропустила полторы недели занятий. Биология, математика, испанский язык… Понадобилась целая вечность, чтобы столько наверстать. Эндрю и Нина сказали, что здесь поступить в старшие классы не так-то просто. Поэтому посещаемость так же важна, как успеваемость.
– Сейчас ты только в начале седьмого класса, Тесса. У тебя в запасе ещё как минимум год, прежде чем задумываться о старшей школе. И я уверена, та, что расположена здесь по соседству, идеально тебе подойдёт.
– Нет! – отвечаю я. – Я узнала об этом в первый же день занятий. Здесь школы совсем не такие, как во Флориде, мама. Мы должны будем всё распланировать и взвесить, чтобы я попала в хорошую школу. – На слове «распланировать» я ставлю ударение, тем самым подчеркивая значимость семейного совета.
Мама накручивает полотенце на руку и пристально смотрит на меня. Она несколько раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз закрывает его снова.
Я усиленно моргаю, стараясь прогнать подступившие слёзы. Понять не могу, почему так разозлилась! Вообще-то родители всегда поступали так, как им вздумается. По сравнению с тем, что они могли ещё натворить, то, что они не разбудили меня утром, выглядело просто детской шалостью. Мама всего лишь дала мне возможность выспаться. Но я и так чувствую себя чужой в компании свестников. Я другая. Ни на кого не похожа. И больше того, что у меня уже есть, мне не нужно. Разве они не понимают?
Вздохнув, я произношу то, что уже и так вертится на языке:
– Я никогда не впишусь в коллектив, если вы не начнёте вести себя как нормальные родители.
– Нормальные? – переспрашивает мама.
Её голос слегка надламывается. Я знаю, что сейчас задела её самолюбие. У меня к горлу подкатывает комок. Я ведь не хотела её обидеть.
– Ладно, ерунда всё это. Забудь обо всём, что я наговорила, – бормочу я. Сделав несколько шагов к столу, я задерживаюсь у бесформенного нагромождения деревянных рук и ног под названием «Рено».
Он лежит как-то странно, а его суставы выглядят сломанными. Я дрожащей рукой касаюсь густых тёмных волос на голове куклы.
– Не надо! – кричит Джон, и я отскакиваю как ошпаренная. Моё сердце неистово колотится в груди, когда брат сгребает Рено в охапку и заботливо прижимает к груди.
– Бедный Рено ещё с прошлого вечера боится тебя!
– Меня? Ты что, шутишь, Джон? Да я терпеть не могу этого мал…
– Тесса! – раздражённо перебивает меня мама.
Я так расстроена, что могу сейчас схватить эту глупую куклу и выбросить из окна. Я бы так и сделала, если бы сама не боялась её. Кроме того, мама так сверлит меня взглядом, как будто я не её дочь, а, скажем, гремучая змея. Поэтому я решаю прекратить разговор:
– Прости.
Я понимаю, что Джон ни в чём не виноват и мне не следует ругать его, но злость всё никак не проходит. Только я вот понять не могу, что именно меня бесит. Может, я рассердилась на него за то, что он любит эту глупую куклу? Или на родителей – за то, что они её купили? Могли же, например, придумать что-нибудь получше: купить ему тех же трансформеров. Ну или ещё что-нибудь, как всем обычным детям. Зачем им всё время так выделяться среди других?
Мама ставит передо мной тарелку и вздыхает. Улыбка, которая появилась на её лице, когда я вошла, теперь исчезла. И сейчас, когда она стоит рядом, я замечаю небольшие мешки под её глазами.
– Ну прости меня. Ночь и в самом деле выдалась неважная, – говорю я, пытаясь придать искренности своему голосу. На самом деле мама – последний человек, которого я хотела бы огорчить. Вольно или невольно. Она ведь бросила живопись. Растеряла своих клиентов, оставила свой любимый океан… И мне не хотелось бы сделать её жизнь ещё печальнее. – Просто здесь всё кажется совершенно другим, непохожим и как-то…
– Угнетает? – Она вытаскивает стул из-под стола и садится. Потом пододвигает мне тарелку.
Но еда никак не лезет в рот.
– Знаю, это тяжело, Тесса, – говорит мама, поглаживая меня по плечу. – Но твой папа и я… мы ведь здесь ради тебя. Одно только слово, и мы рядом, всегда готовы тебе помочь…
Я качаю головой:
– Ты даже не представляешь, как мне тяжело. Не можешь понять. Тебя ведь они не беспокоят.
– Кто?
«Призраки».
– Никто, – раздражённо отвечаю я и вскакиваю со стула, оставляя на столе нетронутыми яйцо и вафлю.
Мне нужно бежать в школу. Если у меня есть хоть какой-нибудь шанс выяснить, кто такая Инес, что такое Грейсленд и почему меня изводит мерзкая деревянная кукла Джона, значит, я непременно должна добраться до Нины. И как можно скорее.
Глава 16
Привет Рейчел!
Прости, что не пишу тебе каждый день, как обещала. Здесь столько всего происходит! У меня есть и хорошие новости, и не очень. Так вот, в моём доме водятся привидения. Это, видимо, неважная новость. Зато у меня появились новые друзья. Их зовут Эндрю, Нина и Ричи. Эндрю очень весёлый парень. Тебе бы он понравился. И ещё он играет в футбол! Серьёзно! И Нина говорит, что он просто бредит футболом. Как и ты! Она настоящая милашка и здорово разбирается в таких вещах, как история и легенды Чикаго. А Ричи… ну, он у нас хороший едок! Я лишь надеюсь, что все эти привидения не слишком шокируют их… Я вынуждена была завести себе здесь друзей – ведь со мной нет тебя.
Целую,
ТессаБумага под моими пальцами кажется такой гладкой. Лист абсолютно чистый, как я люблю, когда начинаю что-нибудь рисовать. Мелок скользит вниз, и я провожу серую линию до нижнего края листа. Она получается идеальной, и с противоположной стороны я рисую ещё одну. Вскоре у меня получается набросок трёх ящиков комода, что стоит напротив. Рисунок какой-то холодный,
