Трудно представить здравомыслящего человека, который позволил бы кому-нибудь при жизни поместить своё имя на надгробии. И не важно, что тому чуваку, что высек статую, это было нужно просто для дела. Как-то жутко. И мерзко.
Нина выглядит озадаченной:
– А почему тогда, раз он поставил туда два имени, как бы случайно не выбрать настоящего, живого человека и не вытесать на надгробии его статую? – Она потирает виски, потом поворачивается ко мне. – То есть это всё равно что сделать надгробие и поместить на него имя Эндрю.
– Эй! – недовольно кричит Эндрю и вскакивает. – Перестаньте использовать моё имя для таких примеров! – Бросив взгляд на свой экран, он бормочет что-то о смерти и о том, что не видит в этом ничего смешного…
Отчасти я с ним согласна. Пока я не выясню, что нужно призраку в моём доме, никто не подловит меня на каких-то шутках на эту тему. Вспоминаю бледное лицо в зеркале и снова вздрагиваю. Как мне теперь заснуть, зная, что она бродит где-то поблизости? И следит за мной…
Лежащий на столе телефон Эндрю энергично вибрирует. Он двигает его к себе поближе и читает текст сообщения. Потом глубоко вздыхает.
– Всё в порядке? – спрашиваю я.
Надеюсь, это не его мама. Плохо, если она вдруг потребует, чтобы сын немедленно отправлялся домой. Уж сейчас точно не время…
– Да. Нормально. Это Кэсс. Спрашивает, где мы.
Нина корчит гримасу, затем снова прилипает к монитору. Будь я на её месте, я бы поступила так же. Что-то мне подсказывает, что разговор с Кэссиди не получился бы весёлым и беззаботным.
– Она ведь имела в виду только тебя и Нину, не так ли? – на всякий случай спрашиваю я.
– Не знаю.
– Да знаешь ты всё!
Наши взгляды встречаются. В его глазах сожаление.
– Я обязательно разберусь и выясню, что с ней происходит, Флорида. Обещаю.
С меня и так достаточно. Достаточно этой девочки и её драмы.
– Может быть, мне этого не хочется. Может, я даже не хочу быть её подругой. Во всяком случае, не сейчас.
Я знаю, что это звучит как-то мелко и по-детски, но мне плевать. Я в бешенстве. Кэссиди сама рушит их дружбу, но при этом заставляет меня чувствовать, что во всём виновата именно я.
– Думаю, что ты всё-таки не против. Ты красивая, Тесса. А красивые люди со всеми дружат.
В его словах есть доля правды. Кроме мальчика по имени Билли Неймейер, который во втором классе налил мне в чашку белого клея и пытался убедить, что это молоко, я что-то не припомню, чтобы у меня были враги. А что же Кэссиди? Она мне враг? От этой мысли мне как-то не по себе.
– Кроме того, у тебя с Кэсс много общего, – добавляет Эндрю.
– У нас с ней нет ничего общего, Эндрю. Ничего.
Он поднимает руку:
– Прежде чем спорить, просто послушай. Кэссиди – очень творческая натура. У неё такое хорошее воображение, что преподаватель актёрского мастерства разрешает ей на Хеллоуин рассказывать младшим школьникам разные страшилки. И ещё она очень внимательная, вдумчивая.
Я бросаю на него скептический взгляд.
– Ну, я хотел сказать, обычно внимательная…
Скрестив на груди руки, я искренне надеюсь, что выгляжу человеком, на которого все эти слова не произвели никакого впечатления. Я хочу, чтобы Эндрю понял, что его байки про Кэссиди меня ничуть не волнуют. Но на самом деле это не так. Я помню ненависть в её глазах в нашу последнюю встречу. Помню, как она затем ушла, несмотря на то, что Нина очень просила её остаться. Всё это вызывает у меня неприятные ощущения.
– Если Кэссиди такая замечательная, то почему она так к вам относится, ребята? Просто потому, что ей не нравлюсь я? – спрашиваю я, глядя то на Эндрю, то на Нину.
Эндрю мрачно качает головой:
– Как тебе сказать? Не думаю. Кэссиди… она хорошая, но иногда слишком замыкается в себе. Как-то в пятом классе она три дня подряд не приходила в школу. Мы с Ниной и Ричи без конца звонили ей, но её мама всё время отвечала, что Кэсс в постели, что она выздоравливает, восстанавливает силы. И что она сама позвонит нам.
– Восстанавливается после чего?
– После операции. Неделю спустя мы узнали, что ей вырезали аппендицит.
Смутившись, я пару минут размышляю об этом. Если бы мне предстояла операция, я бы уж точно оповестила всех своих друзей. Особенно если бы была вынуждена пропускать школу.
– Не понимаю, зачем она скрывала это от вас.
Эндрю пожимает плечами.
– Я же говорю, она слишком замкнутая…
Уф! Не хотелось бы признаваться в том, но я знаю ещё кое-кого, очень похожего на Кэссиди. Но приходится. Это Рейчел. Да, да, Рейчел, моя лучшая в мире подруга. И вместе с тем это самый замкнутый человек из всех, с кем я знакома.
– Ничего себе, – вдруг шепчет Нина. – Я вижу, вы, ребята, увлеклись… Но вам стоит на это взглянуть.
Я резко поворачиваюсь к ней. Разговор о чём-нибудь, кроме Кэссиди, в том числе о кладбищах, – это уже гораздо лучше! Я перевожу взгляд на монитор Нины, надеясь, что мой мозг тоже сможет переключиться.
– Что там? Нашла что-нибудь об Инес?
Нина кивает:
– Мне надо было раньше изучить её историю.
– Только без шуток, – хмыкаю я.
– Нет, я серьёзно. Потрясающий материал, – говорит она, покосившись на меня. Повернув экран так, чтобы мы с Эндрю лучше видели, она проводит указательным пальцем по расплывчатому белому изображению. – Это блог путешествий какой-то старухи, которая в прошлом году посетила целую кучу мест с привидениями на Среднем Западе. Вот эта фотка сделана в Грейсленде.
Я искоса смотрю на белое пятно:
– Это что, туман?
Эндрю морщится, потом качает головой:
– Думаю, это надгробный камень. Видишь его края на заднем плане?
Да, точно. Я и в самом деле вижу края. Но дело в том, что белое пятно прозрачное. Как будто что-то колеблется перед самой могилой. У меня холодеют руки.
– Нина… А что в блоге говорится про это?
Нина поджимает губы, и страхи мои усиливаются. Кто бы ни сделал этот снимок… на нём призрак. Призрак Инес.
– Да не может быть, – выдыхает Эндрю, наклоняясь как можно ближе к экрану. – Это, наверно, какой-то косяк при съёмке. Камера забарахлила. Такое ведь часто бывает, не так ли?
– Вряд ли, – отвечает Нина. Она пролистывает несколько страниц в своём ноутбуке и останавливается на той, которая озаглавлена «Поездка в Грейсленд». – Помните, как я записывала названия всех могил вокруг Инес?
– Зачем? – спрашиваю я. Моё сердце колотится так сильно, что я даже боюсь, что вот-вот явится библиотекарь и попросит меня удалиться, потому что она не в силах этого вынести…
Нина
