Но может быть, именно поэтому мы никогда прежде не встречались и он всегда отсутствовал, когда я вызывала его. Потому что я лучше, чем кто бы то ни было, могла узнать инвирна среди своих.
— Так чего же вы хотите? — спросила я и начала про себя молиться и собирать силу через амулет. Она приходила медленно, по капле, но приходила.
— Не смейте, — сказал Франко. — Если попытаетесь использовать магию камня, я убью всех до единого в этой комнате.
И тотчас вся сила ушла, оставив внутри лишь пустоту.
— Так-то лучше. Теперь, если вы хотите, чтобы ваши люди остались в живых, вы должны пойти со мной.
— Куда?
— В Инвирну, конечно. Добровольной жертвой. Очень важно, чтобы вы пошли добровольно, согласно воле божьей. Если же этого не случится, я всегда хотел убить вас, но вы оказывались слишком проворны.
Я не понимала, какое значение имеет моя добрая воля, и невольно вспомнила то, что говорил Лист о привратнике. Жертва живая. Я решила подумать об этом позднее.
— Вы все это время сами тянули за ниточки, так ведь? — спросила я. — Инвирна хотела ослабить мое положение через все эти публичные казни, чтобы подготовить почву для гражданской войны. Вы хотели, чтобы мы сами убивали друг друга вместо вас.
От его усмешки меня бросило в дрожь.
— Мы говорили, что придем к вам, как духи в ночи.
— Эдуардо знает, что вы шпион Инвирны? Он знает, что им манипулируют?
Он пожал плечами.
— Он знает. Но его амбиции сильнее этого. Я обещал избавить его от вас, очередного слабого правителя. Этот дурак думает, что предает вас ради блага своей страны. Итак, ваше величество, вы идете со мной?
Вдруг Химена поднялась со своего места. Меч немедленно преградил ей дорогу, но она подняла руки ладонями вперед, показывая, что не причинит никому вреда.
— У меня есть идея получше, — сказала она.
— Химена? Что ты…
— У королевы еще есть сторонники. Если вы заберете ее сейчас, Гойя д’Арена пойдет войной на Инвирну. Поэтому возьмите лучше его, — сказала она, указывая на Гектора. — Если вы отпустите всех и возьмете его, она пойдет за вами. По доброй воле. Она любит его.
Я смотрела на свою няню с изумлением и ужасом. Что она делает? О чем она думает?
— Это правда, маленькая королева? — радостно подхватил Франко. — Вы любите этого человека? Это было бы даже приятнее Богу — если вы пойдете, чтобы отдать себя за него. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за другого.
Было невыносимо слышать от Франко эти слова, которыми я когда-то исцелила Гектора. Теперь меч был у шеи Гектора. Взгляд его, устремленный на меня, был спокоен, но в глазах притаился страх — за меня, не за себя. Он кивнул, едва заметно. Он хочет, чтобы я согласилась. Он надеется, что они заберут его и уйдут, а я останусь. «Никогда не отдавайте свою жизнь за меня», — сказал он мне когда-то.
Глядя ему прямо в глаза, я прошептала:
— Да. Я люблю его. Так сильно, что пойду за ним куда угодно.
И тут Гектор понял свою ошибку, судорожно вздохнул и закрыл глаза, словно от боли.
Я повернулась к Франко, и голос мой прозвучал ясно и резко:
— Гектор лорд кворума. Если вы возьмете его в заложники, начнется война.
Франко усмехнулся.
— Глупая королева. Мы никогда и не прекращали войну, ваша страна и моя. Инвирна просто отступила. — Он сделал знак людям, окружившим Гектора, они схватили его и грубо оттащили от стола. Гектор не сопротивлялся.
— У вас два месяца, — сказал Франко. — Надеюсь до истечения этого срока увидеть вас в нашей столице. И даже не думайте о возвращении, такова воля божья. Можете прийти с небольшим эскортом, но без солдат. Иначе он умрет.
— Если вы убьете его, я уничтожу вас. — На самом деле я собиралась уничтожить его в любом случае. Да, я страстно этого желала.
Но Франко не обратил на мои слова никакого внимания.
— Пошли, — сказал он своим людям. Тристану он бросил: — Если ваши солдаты пойдут за нами, он умрет.
Они были почти у двери, когда я крикнула:
— Стойте!
Франко обернулся.
Мой гнев, моя решимость… все исчезло, осталась лишь боль, и все что я могла, — просить.
— Можно мне попрощаться? Пожалуйста?
Франко посмотрел на меня, на Гектора и снова на меня, казалось, его это забавляет. Он пожал плечами, и солдаты отпустили Гектора.
Я бросилась к нему. Он сжал меня в объятиях, он гладил мои волосы и, прижав губы к моему виску, шептал что-то, чего я не могла расслышать.
— Я приду за тобой, — прошептала я.
— Элиза, нет! — Он оттолкнул меня, держа за плечи. — Позволь мне в последний раз исполнить свой долг. Послушай моего совета.
— Мне нужно, чтобы ты выдержал это. Выдержи это ради меня, Гектор. Пожалуйста. И будь готов.
А потом они увели его, и во мне будто пробили брешь, и легкие отказывались дышать. Я упала на колени, схватившись за живот. Господи, ну почему все так ужасно?
Чья-то рука сжала мое плечо, обняла за шею, потянула.
— Мне так жаль, деточка моя, — сказала Химена. Она прижала меня к груди, как делала раньше, когда я была ребенком. Я ухватилась за нее, вдыхая ее знакомый запах, а она гладила мои волосы.
— Я надеюсь, тебя утешит то, что он пожертвовал собой ради тебя, — говорили она. — Я всегда знала, что он так и сделает. Он очень любил тебя.
Я отпрянула от нее в изумлении, по коже побежали мурашки.
— Ах, деточка, эта боль пройдет. Я обещаю. Как это было с тем мальчиком в пустыне. Я знаю, сейчас это
