Ирэн чувствовала, что бледнеет, однако все ее силы уходили на то, чтобы не дрожать от ужаса. Она не могла ничего поделать… не могла – ее рука оставалась зараженной… а это был Альберих, тот самый Альберих, извергнутый из Библиотеки, и с этим тоже ничего нельзя было поделать…
– Прикройте мисс Винтер, – велел Вейл Каю, и так ударил по двери, что та просто не могла не открыться.
Но она осталась в прежнем положении, будто образовав единое целое со стенками кэба. Отброшенный назад, Вейл свалился с сиденья и глухо охнул.
– Боюсь, что вы, Библиотекари, стали мешать мне, – продолжил голос. Мужской голос… Ирэн отметила это, осознавая частью рассудка, что, оказывается, еще может соображать, а не просто трястись от страха, мечтая забиться в норку. Никакого заметного акцента. Что-то в нем показалось ей смутно знакомым, словно она уже слышала человека, говорящего подобным образом. – Эта книга нужна мне для моего собрания. Жаль, конечно, терять при этом и вас, мистер Вейл, но я не хочу останавливать кэб и выпускать вас.
Кто-то на улице завопил, выскочив из-под колес бешено несущегося экипажа.
– Возражаю, – холодно промолвил Вейл. Размахнувшись, он с размаха ударил серебряной рукоятью трости в оконное стекло, но оно даже не треснуло.
– Он запечатал кэб! – вырвался у Ирэн крик, перекрывающий грохот колес по мостовой. – Магия хаоса… Ничто не может войти в нее, ничто не может выйти… Надо разрушить целое, чтобы разорвать его часть.
– Совершенно верно, – раздался голос сверху, – но, тем не менее, кэб остается проницаемым для воздуха. И для воды. Логический парадокс, который вы, к сожалению, вряд ли успеете разрешить.
– Река, – едва слышно выдохнул Кай, и понимание ближайших перспектив отразилось в глазах Вейла.
Мысли закружились в голове Ирэн. У меня должна быть возможность что-нибудь сделать – даже когда я не могу пользоваться Языком… Кэб заражен хаосом, как и Альберих, поэтому он может отрезать нас от власти Библиотеки…
– Прощайте, – произнес Альберих. Кэб еще раз качнулся и помчался к воде.
– Действуем вместе! – крикнул Вейл. – Общими усилиями мы сможем повалить его… – Он навалился на боковую стенку кэба, Ирэн и Кай присоединились к нему, стараясь уместиться в тесном пространстве. Кэб пошатнулся, восстановил равновесие, снова пошатнулся…
– Да! – радостно воскликнул Кай.
…и экипаж, перевернувшись, плюхнулся в воду.
Глава тринадцатая
Кэб не погрузился в воду с лебединым изяществом, он рухнул с треском, швырнув Ирэн на Кая, Кая на Вейла, а Вейла об стенку.
Сила равняется массе, умноженной на ускорение, пронеслось в помутившемся сознании Ирэн.
Надо было во что бы то ни стало найти выход из ситуации, но мысли в ее голове разбежались и попрятались, как перепуганные кролики. Она не хотела думать.
Кэб, кружась, начал тонуть, покоряясь затягивавшей его в себя реке. Все трое автоматически ухватились за ручки и скамьи, забились в углы, пока, наконец, в последний раз вздрогнув, экипаж не замер, лежа на боку. Черная вода Темзы залила окна, пока еще не перекрыв полностью свет, но пропуская его в столь ограниченном количестве, что все трое едва могли видеть друг друга.
– Официальная рекомендация в таких случаях: дождаться, когда мы полностью окажемся под водой, потом открыть окна, чтобы выровнять давление воды, и вынырнуть на поверхность, – прокомментировал ситуацию Вейл. Ирэн услышала в его голосе самообладание, которое сражалось с треском стенок экипажа и медленно просачивавшейся внутрь водой. – Однако, раз этот тип закупорил экипаж, что доказывается тем, что я не сумел разбить стекло, этот способ, скорее всего, окажется неэффективным.
Кстати. Она должна рассказать Вейлу об Альберихе. Теперь ей придется рассказать ему о многих, многих вещах.
Однако если они сейчас умрут… Что ж, тогда любые оправдания становятся бесполезными и ненужными. И все же обязательно должен быть способ избежать подобного финала, и она снова уклонилась от темы. А вода давила, затягивала, и всем им предстояло умереть…
Альберих не просто добивается нашей смерти. Он хочет, чтобы мы умирали от страха, медленно, в темноте. Он не просто желает убрать нас со своего пути, чтобы избавиться от помехи. Он являет собой чистое, беспримесное зло.
Ирэн была напугана. Она была так напугана, что сжалась в уголке, не желая даже говорить, не то что действовать.
Я не сдамся.
– Значит, нужно найти способ пробить эту оболочку, – проговорила Ирэн, заставляя себя пошевелиться. – Сделанное одним человеком может разрушить другой. – Эти слова укрепили в ней решимость, наделили ее силой.
– Но ты не можешь прикоснуться к его магии! – возразил Кай. – Когда ты недавно прикоснулась к ней, это чуть не убило тебя!
Ирэн пожалела, что у нее нет времени спокойно подумать, оценить ситуацию, составить план.
– Подождите, – проговорила она, стягивая перчатку с раненой руки и указывая в окно. – У меня есть идея.
– Не соизволите ли объяснить? – напряженно спросил Вейл.
– Эти самые силы уже нападали на меня, – сказала Ирэн, чувствуя, как холодная вода проникает в ее чулки и туфли, охватывает лодыжки. – Если я сумею назвать и изгнать их, то разрушу связь между нами, и мы сумеем выплыть отсюда.
– Очень хорошо. – Вейл с облегчением отодвинулся к стенке.
Наверно только слабый свет заставил Ирэн подумать, что детектив пытается как можно дальше отодвинуться от нее. Она потом это выяснит. Она все объяснит ему – опять же потом. А сейчас нужно убедиться, что это самое «потом» у нее будет.
Ирэн на долю дюйма отвела пальцы от окна и сфокусировала свое внимание в области, далекой от воды, тьмы, двоих мужчин, находившихся рядом с ней в кэбе – там, где Язык управлял реальностью.
Действительно, Альберих управлял силами хаоса и использовал их. Значит, эти силы должны быть конкретными и определяемыми. Однако она не знала слов Языка, обозначающих эти силы, и имела власть лишь над тем, что могла назвать по имени или описать.
Теперь ей предстояло наименовать и описать саму себя.
Подобные поступки Библиотекарям приходилось совершать не часто. Разумеется, сломав, например, левую ногу, можно было попробовать сказать нечто вроде: моя левая tibia на деле не сломана, а совершенно цела. Но дело в том, что этим словам повиновалась большая бедренная кость, а мышечная ткань оставалась разорванной, а рана открытой. И даже тот, кто мог назвать все ткани тела, нуждающиеся в починке, мог получить на выходе частично залеченную рану, но все равно доставлявшую больше неудобств, чем в том случае, если дать ей зажить естественным образом. Некоторые Библиотекари все же достигали такого уровня знаний и были очень востребованы, но Ирэн к их числу не относилась.
Однако личность, и тем более Библиотекаря, можно было назвать и описать как единое существо. На ней лежала печать Библиотеки, ее имя было произнесено на
