Вийон задрожал, взяв ее в руки. Почерк брата Арнальда был неровный, нечеткий.
И сказал Иисус: познай то, что перед лицом твоим, и то, что скрыто, откроется тебе. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным.[49]
Сколько лет мог провести в столь страшном одиночестве брат Арнальд? Казалось, он настолько же стар, как и сам монастырь. У Вийона дрожали руки, когда он писал:
Брат Арнальд! Что же тогда перед лицом моим, чего я не вижу?
Цепь застучала вновь, когда он посылал свой вопрос в бездну. Ответа не пришлось долго ждать. На табличке было нацарапано всего несколько слов.
Ступай завтра к Древу Умерших, едва только пробьет hora prima. Sola beatitudo.[50]
Когда Вийон прочитал эти слова, привратник отобрал у него табличку.
– На сегодня хватит, – сказал. – Брат Арнальд дает знать, что не желает более говорить. Пойдем.
Вийон взглянул вниз. Желтоватое сияние в щели усилилось, как если бы монах отошел от колодца и перестал заслонять свечу или светильник. Привратник показывал обратный путь. Двинулись сквозь тьму.
– Сколько лет уже как брат Арнальд обрек себя на уединение?
– Один Господь знает, – прохрипел привратник. – Он уже был тут, когда я пришел в монастырь, то есть лет тридцать тому назад. И наверняка останется, когда мои кости лягут в землю. Его уединение – не наказание. Этот боголюбивый муж сам приказал замуровать себя в келье, чтобы посвятить себя молитве и размышлениям и чтобы не чувствовать никаких искушений со стороны мира. Коридор, ведущий в его келью, был завален камнями, дверей там нет. Только сквозь щель наверху наш достойный брат принимает скромную еду, масло для светильника и книги.
– Правда ли, что некогда он был экзорцистом?
Привратник пожал плечами.
– Не знаю. Он никогда об этом не вспоминал. Но такой мудрый человек наверняка всякий день общается с духами и демонами.
– Но не слишком ли велико его отречение?
– Все это случилось еще при прошлом аббате – Руперте из Русильона. Не знаю, отчего он это позволил. Брат Арнальд пользуется огромным доверием у наших монахов. Это святой человек, которого ангелы живьем в рай заберут и который к тому же читает в мыслях верных, как в открытой книге. А от наших братьев узнает, что происходит в мире.
Вийон даже вздрогнул, подумав о том, что мог переживать человек, который столько лет провел в одиночестве, в закрытой, замурованной келье, погруженный в молитвы, один на один с книгами. Как он выглядел? Как изменились его разум и тело?
Его прошиб ледяной холод. Он живо зашагал за привратником, чтобы как можно быстрее выбраться из подземных лабиринтов монастыря.
* * *– Древо Умерших? – диакон Бернар нахмурился. – Ну да, должно быть, это старый дуб неподалеку от перекрестка дорог под Каркассоном.
– Странное название.
– Плебс и селяне говорят, что место это проклято. Но я не слыхивал, чтобы там находили что-нибудь особенное. Что ж, завтра нас ждет поездка.
– Я пойду один.
– А откуда тебе знать, что ты найдешь под деревом? А вдруг встретишь там Зверя?
– Я рискну, преподобный диакон.
ІІІ
Как Вийон и обещал, он пошел к Древу сам. Долго думал, имеет ли смысл то, что он делает. Казалось ему, что он как последний дурак без всякой причины оказался втянут в темную и страшную историю. Но решение каждой следующей загадки приближало его к Марион, которая, несомненно, была связана с этими мрачными событиями. Он должен был ее найти. Должен был обменяться с ней хотя бы словечком.
Осенний лес тонул во мгле. Вийон ступал по толстому ковру сухих листьев, крался от дерева к дереву, обходил ямы и поваленные стволы деревьев. Когда в белесых испарениях впереди замаячило толстое, раскинувшее ветви Древо Умерших, он остановился и спрятался за мшистым стволом. Натянул на голову капюшон старого рваного плаща и осторожно выглянул.
Много столетий назад на поляне построили часовенку или небольшую церквушку. Когда здание опустело, а крыша завалилась, посредине его вырос огромный, покрученный дуб, который за века приподнял часть стен и контрфорсов здания, сокрушил камни и остатки бочарного свода. Огромное дерево встало над руинами, а потом засохло и таким уже и осталось, разбросав во все стороны культи скрещенных ветвей, – словно лапа дьявола, что вылезла из-под земли, разрывая часовню на куски. Это было жуткое и мерзкое место.
Вийон подкрался поближе. Вокруг часовни он не увидел ничего подозрительного. Пустой лес был окутан туманом и испарениями. Не чуя под собою ног от страха, поэт шел все дальше, приближаясь к полукруглой, надщербленной арке, на которой дожди за несколько веков затерли уже почти все украшения. Нечеткие, растрескавшиеся фигуры Христа и рыцарей глядели на него каменными глазами, когда он переступал порог.
Вошел внутрь и оказался меж обрушенными остатками стен. Вместо пола под ногами его была бурая земля, усеянная ворохом золотых листьев, а небо над головой затянули осенние испарения.
Вийон подошел к дереву, высившемуся среди руин, мрачному и злому, перекрученному ветрами и непогодой. Обошел его вокруг, но не заметил ничего особенного. Взглянул под ноги, осмотрел корни, остатки аркад, стены строения.
Нигде не нашел ничего подозрительного. Никаких следов раскопок или знаков, никаких римских цифр, нацарапанных на стенах. Это были просто старые, давно заброшенные руины и мрачное дерево, которое могло бы присниться в кошмарных снах многим богобоязненным горожанам.
Внезапно сзади, у входа в разрушенную часовню, треснула ветка. Вийон обернулся, вспугнутый, держа руку на чинкуэде. Около арки стояли трое мужчин, закутанных в длинные серые плащи.
Они явно не были удивлены встречей. Спокойно, без спешки вошли внутрь, а потом каждый из них трижды преклонил колени.
– Здравствуй, добрый человек, – отозвался один из незнакомцев.
Вийон замер. У мужчин, кажется, не было дурных намерений, хотя они и были вооружены. На спине одного висел арбалет, а остальные носили под плащами корды. Поэт не знал, что ответить. На всякий случай он преклонил колени – тоже трехкратно.
– Я рад вас приветствовать, – сказал он. – Вот только я не добрый человек, но вор, разбойник и пьяница, полный надежды, что после искупления он сможет пройти во врата рая.
– Мы тоже не добрые люди, – ответил незнакомец. Длинные белые волосы выбились из-под его капюшона. – Тогда подождем христианина, что окажется лучше нас. Вскоре он должен прийти.
Вийон кивнул. Догадался, что вот-вот станет свидетелем некоего странного обряда – вызывания духов, а может, и почитания дьявола. Кажется, эти люди приняли его за одного из своих. Он не знал, что предпринять – убежать или остаться и изображать человека, посвященного в тайну? Он доверился Господу и принялся покорно ждать, что произойдет.
– Давно ли сюда приходите? – спросил через минутку незнакомец.
– Недавно.
– Жаль, потому что я тоже, – прошептал тот. – А я рад был бы послушать о добрых христианах. Возможно, они сумели бы отпустить
