– Сейсмическая аномалия. Очень мощная. Обычно площадь покрытия у них от пяти до двадцати метров, редко больше, но чтобы целый район она покрывала – на моей памяти всего второй раз.
– Я попадал в подобную, но ей не сравниться с этой ни по масштабам, ни по интенсивности.
Они оба посмотрели назад, туда, откуда бежали сломя голову, не разбирая дороги. Целая улица превратилась в перепаханное поле, рухнули светофоры, фонари, перевернуло на бок автомобили, а некоторые навсегда застряли в проломах, выбило окна и щедро усыпало все стеклами.
Офицер достал свой планшет, сделал несколько фотографий, пояснив, что среди сталкеров принято предупреждать об опасности. Виста создала простое приложение, в котором в режиме реального времени на карте Московской Зоны можно делать отметки с пояснениями. Коммуникатор в руках капитана издал характерный звук входящего сообщения, и Киконин изменился в лице – немного расслабился и быстро улыбнулся.
– Нас уже ждут, – бодро ответил он. – Буквально… – сталкер несколько секунд смотрел на карту, – через километр встретят.
В один миг они приободрились и, не теряя времени, вернулись к маршруту.
Сердце вновь быстро забилось, но на этот раз от приятного волнения. Внутри разгоралось давно забытое чувство радости, как у школьника перед первым свиданием. Женя забыл и про усталость, и про недавний спринт, про все проблемы последних дней.
Евгений мысленно пересекал финиш, разрывая красную ленту победителя. И как всегда радостные мысли начала разъедать кислота сомнений. Уже не первый раз до заветного финала оставалось подать рукой. И каждый раз происходило что-то страшное. Все последние дни пилот не верил в то, что они смогут выбраться из Зоны, он лишь на это надеялся.
Он вдруг поймал себя на мысли – что и сейчас ждет любого подвоха и не верит в удачный исход, а лишь надеется на него. Плохой это проводник – надежда, но очень хороший попутчик.
– Ну, – напарники вышли к Садовому кольцу, и Киконин остановился. – Вот мы и пришли.
Кольцо, казалось, даже сейчас задыхается от многокилометровых пробок. Только опаздывать сейчас в них больше некому. Покрутив головой по сторонам, пилот невольно поежился от неожиданно открывшегося большого пространства.
– А где… – договорить Женя не успел. Он, проследив за взглядом офицера, увидел троих человек, уверенным шагом приближающихся к ним.
За те почти четверо суток, проведенных за компьютером, Титова успела забыть, как неудобна и тяжела бывает экипировка. Но одевалась Василиса молча – не жаловалась, Хана слушала внимательно и ни о чем с ним не спорила, соглашаясь с каждым словом.
– Да брось ты, Хан. – Виста натянула вязаную шапку и поправила очки. – Мы от базы отойдем километра на полтора-два, не больше.
– Это Зона, – грубо ответил комендант. – И ты это знаешь лучше меня.
– Я все поняла, – вмешалась Василиса, принимая из рук программистки «калаш».
– Хорошо, – в голосе Хана все равно слышались нотки сомнения. – Тогда выходим.
От свежего и прохладного осеннего воздуха побежали мурашки и подкосились ноги. После долгого пребывания в подземке с присущей ей сыростью, затхлостью и отсутствию какого-либо естественного освещения, окружающая реальность казалась ненастоящей. Задрав вверх голову, Титова нахмурилась, подставляя лицо водяной пыли. Сделав несколько жадных вдохов, она распрямилась, дыша полной грудью. Хан сразу сделал замечание и попросил Титову быть более собранной и не отвлекаться. Даже вечно разговорчивая Виста при серьезном и сдержанном командире молчала, но было видно, как тяжело ей это дается. Тишина напрягала.
Хан шел легко, походкой человека, привыкшего к большим дистанциям. Перед собой он бросал мелкие камушки, которыми набил карманы в одной из подворотен. Но все они, не встречая никаких препятствий, пролетали несколько метров и падали на землю. Петляя по дворам, сталкеры вышли на широкую дорогу и остановились. Сейчас она заросла колючкой и мелким, уже успевшим высохнуть бурьяном, поверх которого торчали крыши машин. Круговую магистральную улицу в самом сердце Москвы Титова узнала сразу. Ни один час был проведен в пробке на Садовом. Москва уже не та, а пробки – вот они – ушли в радиоактивную вечность. Но ни машины и не пустырь занимали сейчас хакершу. Девушка вытащила губами из пачки сигарету, мелькнул огонек. Под неодобрительный взгляд Хана она выпустила, чуть отвернувшись, сизый дымок, и тут же уставилась в коммуникатор, стряхнув с экрана табачный пепел. Тут! Они явно тут! Она враз изменилась в лице и забегала глазами, втянув остаток сигареты в себя залпом.
– Вон там! – Виста выплюнула тлеющий фильтр и сморщилась. – Они в начале вон того дома! – девушка махнула рукой в сторону трехэтажного строения, покрашенного в бежевый цвет, обожженного на торце молодой термической аномалией.
– Вижу!
Титова с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть на месте. Ее обдало жаром, а тело наполнилось непреодолимой жаждой движения – так, будто Василису разорвет от этого топтания на месте. Руки задрожали, бросило в жар. Неужели все позади? Неужели вот именно эта заросшая дорога и остовы машин останутся в памяти, как место их встречи, Жениного воскрешения.
Впереди из-за остова седельного тягача с прицепом показались две фигуры. Она еще не видела лиц, но уже знала, кто они, и оттого дрожь в теле только усилилась.
Человек, шедший первым, так же, как и Хан, неторопливо бросал перед собой небольшие камни, и только затем делал шаг. Как же мучительно медленно они шли! Господи! Василиса дернулась, но тут же остановилась. Нет, бежать нельзя, слишком большой путь надо преодолеть, не зная, где затаилась смерть. И пока она уговаривала подождать себя эти невыносимые секунды, стали видны лица.
Женя. Живой. Не призрак. Не фантазия.
Улыбающийся Женя, почти такой же, как тогда – у трапа самолета. Пусть избитый и израненный, победитель или побежденный, но живой!
Оставалось каких-то несколько десятков метров между ними, когда сил терпеть у Титовой не осталось. Десяток метров – мелочь. Почти все аномалии видны на таком расстоянии даже для ее убитого монитором зрения. Зона должна понять ее. Зона должна хоть раз в жизни простить эту чертову слабость человека! Иначе зачем вообще быть Человеком в Зоне?
– Стой! – заорал Хан, пытаясь ухватить девушку за плечо, но ладонь соскользнула с арамидной чешуи костюма.
Первые три шага – ничего не происходит. Зона поняла ее, услышала! Еще три шага. Когда их с Женей разделяло не больше пяти метров, Титова неожиданно замерла, словно влетела в невидимое препятствие.
Они закричали все разом – и Хан, и Киконин, и Женя. Пилот даже ринулся к ней, но офицер оказался более прозорливым и схватил парня за лямку разгрузки. Пилот потянул руку к девушке, падая, теряя опору. Но Василиса не видела этого. Ее тело, приподнятое над землей невидимой силой, выгнулось колесом, как в средневековых гравюрах о боли и пытках. Гримаса боли
