Никита не ответил, и это заставила Сашу взорваться от злости и тревоги
— Да что ты молчишь, как пень? — воскликнула она. — У Лики все в порядке или…
Он отвернулся. Саша сжала кулаки, покраснев от гнева, но вдруг прижала ладонь к рту, обмякла, и беспомощно прошептала:
— О, господи!
— Вот именно, — мрачно ответил Никита, подтверждая ее догадку. — Версия не моя, но Миронов намекнул: Лику подозревают если не убийстве и ограблении Коростылева, то, по крайней мере, в соучастии. И потом, ты же сама это понимала, помнишь? Давай, Сашка, вспоминай. Какой Лика была во время учебы? Какой стала теперь?
Саша потерла виски, жалобно поглядела на Никиту, а поскольку тот не отреагировал, перевела взгляд на попугая. Мальчик Гриша наклонил голову, сверкнул голову набок и неожиданно вспорхнул на плечо хозяина, ущипнул за ухо и выдал заливистую трель. Никита обернулся на питомца и спросил:
— Что?
— Что? — повторил мальчик Гриша шепотом, чирикнул и стал терзать воротник рубашки. Никита отмахнулся. Попугай возмущенно заорал и улетел обратно, взгромоздился на клетку и стал бегать по прутьям туда-сюда. Саша потрясла головой:
— Погоди, у меня в голове не укладывается… Лика? Хотя… — она задумчиво почесала лоб и медленно продолжила: — Честно говоря, я о ней бы никогда не подумала, но она всегда была авантюристкой. В институте училась еле-еле, умудряясь сдавать зачеты каким-то немыслимым образом, хотя ни одного дня над учебниками не сидела. Сколько помню, Лика шаталась по дискотекам и вечеринкам, на лекциях отсыпалась… Знаешь, ты сказал, и я вспомнила: а ведь Лику уже подозревали в кражах. В институте еще, помню, была какая-то грязная история. Я даже не уразумела, в чем было дело, отлеживалась в больнице с воспалением легких, а когда вернулась, все уже стихло. Но девчонки на Лику смотрели косо, и ценные вещи убирали подальше.
Никита навострил уши и торопливо поинтересовался:
— В чем было дело?
— Не помню, не знаю, — рассеяно ответила Саша. — Но что-то связанное с Коростылевым, это точно. Мы же все таскались к нему то и дело за консультациями, за материалами, он никогда не отказывал. И, кажется, Лика у него что-то стащила прямо из кабинета.
Воспоминания о далеких годах учебы были слишком зыбкими. Саша наморщилась, стараясь припомнить побольше, но ухватить мысль никак не могла, да еще Никита вмешался, сбив с толку ехидным вопросом:
— И после этого он взял ее на работу?
Саша, которой эта история тоже начала казаться странной, закивала. Попугай повторил ее движение и стал энергично кивать, но она не обратила внимания, возбужденная мыслями о прошлом.
— Странно, правда? — спросила она и жалобно добавила: — Никит, я честно не в курсе, что произошло между ними. Знаю, что когда все открылось, она у Коростылева в ногах валялась, умоляла не губить и не отчислять, чего-то про больных родителей рассказывала, хотя я точно знаю, никто не болел и не собирался. Но ее почему-то простили, а потом она устроилась к Коростылеву в салон, чуть ли не сразу после выпуска.
Никита прищурился, и даже губами пошевелил, что-то вычисляя, но затем, сдавшись, все-таки спросил:
— Когда произошла та история?
— Давай прикинем… Курсе на третьем. Да, точно. Лика долго ходила тише воды, ниже травы, а затем вдруг стала хорошо одеваться, крутой телефон купила. Для нас это было не то, чтобы шоком, но, в общем-то, делом странным. На историческом одни мыши церковные учатся, либо за идею, как я, либо от безысходности. Экономили на всем, каждый рубль был на учете, и все понимали — перспектив немного, разве что в школу пойти — преподавать, или в музей, сидеть в зале, укутавшись в шаль и ждать, пока не загнешься от старости или вот, моль съест. Поэтому на Лику многие смотрели даже с завистью.
Саша откинулась на спинку дивана, оглядываясь назад с определенной долей ностальгии. Надо же, сколько времени прошло, а ведь кажется, еще совсем недавно она, трясущаяся выпускница городской гимназии, подстрекаемая дедом и бабушкой, историком и искусствоведом, пришла в институт строя честолюбивые планы, не понимая, что от всего этого скоро останется один пшик. Где-то на подкорке сознания витали и Лика, и еще десяток институтских подруг, разлетевшихся по белу свету, и даже первая любовь, закончившаясяяростным и болезненным сексом на продавленной койке общаги, скомканное прощание — как оказалось, навсегда — и неделя слез в подушку.
Воспоминания о неудачном романе оказались неприятными, и Саша вернулась из мира грез, споткнувшись взглядом о лицо Никиты, еще одного бывшего, потерянного, далекого и такого желанного. А он, уже мысленно улетев в тщательно выстраиваемую конструкцию грядущего репортажа, осведомился:
— А Коростылев после еще долго преподавал?
Саша пожала плечами.
— Знаешь, нет. На последнем курсе его уже не было, точно знаю. Он бросил университет и открыл свой салон. А после выпуска Лика сразу устроилась к нему на работу. Хотя, погоди, я припоминаю, что она работала там даже раньше, приходила по вечерам…
Никита хмыкнул, и на его губах появилась неприятная сальная улыбочка.
— Похоже, у твоей подруги и Коростылева был роман.
Саша выпучила глаза и замахала руками, отгоняя эту глупую мысль.
— У Якова Семеновича и Лики? Да ну, глупости! Он же совсем старый!
— Саш, ему сейчас было бы шестьдесят три года, — снисходительно пояснил Никита. — А тогда было почти на десять лет меньше. Может, я тебя удивлю, но пословицу «седина в бороду, бес в ребро» придумали не просто так. Подумай сама: Лика стащила у Коростылева ценность, была поймана на месте преступления, рассказала байку об умирающей бабушке, и была не просто прощена, но даже устроена на работу. Если бы у тебя сперли фамильную диадему, а потом валялись в ногах, мол, бес попутал, ты бы с этим человеком общалась дальше, даже если б простила?
Саша задумалась, а затем неохотно согласилась, раздосадованная тем, что Никита, привыкший видеть в людях гадости, додумался до того, что ей никогда не приходило в голову. Вот только согласиться с этим было выше ее сил.
— Вряд ли, — созналась она. — На подобное мое благородство не распространяется. Может, простила бы, но к себе на работу бы точно не взяла.
— А он взял. И я сильно сомневаюсь, что ему не донесли о подлинном состоянии здоровья Ликиных родственников. Но, тем не менее, она устроилась к нему еще до выпуска, и проработала все время на одной должности.
— У нее парень есть! — возмутилась Саша.
— И что? Давно у нее парень появился? Хотя, это не важно. Если Лике пришлось отрабатывать свою провинность, парень вряд ли Коростылеву бы помешал. К тому
