– Нет. Я очень мирный и кроткий христианин. Но мне так понравились ваши кони…
Поболтали. Воевать ливонцы явно не планировали. Не при таком раскладе, во всяком случае. Посему после беседы – разъехались. Совсем. Ваня отошел ближе к городу, а ливонцы быстро-быстро смотали удочки и отправились на другое водохранилище… подальше от местного рыбнадзора.
А перед закатом прискакал гонец. Ну небольшой отряд с гонцом, если говорить точно. С письмом от Ивана III. Тот писал сыну, что прийти не может, ибо стережет столичный город от Большой Орды, которая, по слухам, собиралась заглянуть. Посему и предлагал сыну закругляться. Погулял по вражеским землям. Пограбил. И довольно. Его конница очень может пригодиться и дома…
Глава 7
1471 год, 5 июля, Новгород
В 1471 году Новгород был очень внушительным городом. По меркам Руси, разумеется. Порядка двадцати тысяч человек населения, около двухсот семидесяти гектаров площади и целых два кольца стен. И если внешнее кольцо было хоть и массивным, но древесно-земляным, то центр города прикрывал довольно крупный каменный Детинец, построенный в 1430-е годы. Ничего мощнее Новгорода в плане оборонительных сооружений в те годы на Руси не было. Даже Москва терялась на его фоне. Потому-то и уверены были в себе горожане. Чего переживать-то за такими стенами?
Несмотря на письмо отца, уходить просто так Ваня не стал. Нужно было урегулировать вопрос с Новгородом, раз уж он до него добрался. Но новый раунд переговоров княжич решил проводить в более выгодной для себя обстановке. Так что рано утром пятого июля, еще по густому туману, к воротам одной из проездных башен подкатили двуколку с мощной, крепко окованной дубовой бочкой. Это была одна из трех мин, которые Ваня распорядился сделать еще в Москве. На всякий случай. Мало ли чего штурмовать придется?
Ратники подожгли фитиль, укрытый специальным козырьком, дабы не могли залить со стен. И спешно отбежали.
Ба-бах! – жахнуло это самодельное взрывное устройство, вскрывая деревянные ворота. Да и башню саму покосило. Да чего уж там, чуть не обрушило. А народ окрестный как оглушило? Диво просто. Даже те, кто на ногах остался, головой тряс, пытаясь прийти в себя. Все-таки не казанская «петарда», сделанная на коленке. Тут постарались, чтобы оболочка получилась как можно крепче, а взрыв – сильнее.
И вот, повторяя сценарий казанского взятия, в открытые ворота Новгорода ринулись бойцы. Ратники прежде всего. Их добрые доспехи, большие щиты и крайне смертоносные кончары были очень опасны для плотной городской свалки. Щитом укрывались, а кончаром кололи, словно очень длинным штыком. Новгородцы не татары – доспехи имели намного крепче. Но все равно результат славный вышел. Тем более что еще и стрелки со своими пищалями подтянулись, поддерживая ратников.
Новгородцы попытались контратаковать. Но безуспешно. На узких улочках индивидуальное качество снаряжения и вооружения играло куда большую роль, чем в масштабных полевых баталиях. Да еще и орудия в прорыв закатили, что поставило окончательную и жирную точку в попытках новгородцев выбить москвичей за ворота.
Наступать же в глубь города Ваня не стал. Испугался его масштабов. Да и зачем учинять такую резню? Он решил остановиться, закрепиться да подождать переговорщиков. После столь лихого вскрытия внешнего периметра новгородцы вряд ли станут тянуть с этим делом. Не в их это интересах. Так и вышло. Не прошло и часа, как прибыла целая делегация.
– Зачем ты сюда пришел?! Тебе не совладать с Новгородом! – воскликнула Марфа Борецкая, бывшая лидером новгородского сопротивления Москве.
– Если я увижу, что мне с городком сим не совладать, – спокойно произнес Ваня, с мягкой улыбкой глядя в глаза этой престарелой фурии, – то я велю его сжечь. А погорельцев, кои начнут разбегаться, резать без разбору. Ибо смуте вашей и измене нужно положить конец. Слишком далеко она зашла. Не пресечешь – так и будешь бегать с войском да в чувства приводить. Это слишком хлопотно. Лучше разом дело решить.
– Пожжешь город – без добычи останешься! – возразил кто-то из бояр.
– Вздор! Али ты не слышал, как в Юрьеве-Камском поступили? – с ехидством поинтересовался Ваня. – Вы, купеческие душонки, все одинаковы. Как беда какая, так зарываете свои ценности в горшках во дворе. И найти их – хитрость не великая. Есть у меня к тому ухватки. Как раз в Юрьеве-Камском их и испытывали. Выкопанной добычи оказалось больше, чем взятой с обычного разорения. А ведь там по бревнышку все перебрали.
– Что ты хочешь? – тихо спросил один из бояр, пока все остальные молча переваривали сказанное княжичем. Такой поворот их явно застал врасплох.
– Всего лишь восстановить справедливость. Новгород был основан моим предком и должен вернуться под руку его потомков. Вотчиной моего отца стать.
– Что?! – прохрипела Марфа Борецкая, задыхаясь от переполнявших ее чувств. – Не бывать этому!
– Всех смутьянов, – продолжил Ваня невозмутимо, – надлежит выдать для переселения в Юрьев-Камский, а имущество их передать добрым людям Новгорода, что стоят за Москву, Русь да всякими дьявольскими прелестями не соблазняются. Кому и что – сами решите.
– Ах ты!.. – попыталась выкрикнуть оскорбления Марфа, но ближний к ней боярин закрыл ладонью ей рот. Ваня же посмотрел на нее, словно на ветошь, и продолжил:
– Всех, кто станет противиться власти отеческой, убить. Сверх того, за измену на город налагается вира – двадцать пять тысяч рублей[79]. Монетой или ломом серебряным али золотым. А чтобы сомнений более не оставалось – составим грамоты. Одну вам, что в доме архиепископа храниться станет. Одну мне. В обеих напишем одинаковые слова. И везде подписи свои бояре поставят да печати в подтверждении клятвы. А кто не поставит, тот и не боярин более. Также туда поставят подписи с печатями архиепископ и посадник, скрепляя тем самым клятву города своей властью. Кроме того, город выставит пятьсот добрых всадников, что пойдут со мной к Москве татар воевать. Думать вам до полудня будущего дня. Если не решите ничего, то посчитаю за отказ. Все. Ступайте.
Марфа Борецкая хотела много чего высказать этому «маленькому мерзавцу», но ей не дали. Так и уволокли, удерживая рот зажатым. Решили ее воплями не провоцировать княжича. Не в том они были положении.
Ваня же занялся обустройством нормального укрепленного лагеря, раскинувшегося частью в городе, частью за его стенами. Он был уверен, что «переговоры» на том не закончатся. Не смогут новгородцы проглотить такой вот ультиматум. После стольких лет независимости…
Назначенная городу вира в двадцать пять тысяч рублей выглядела очень большой только на первый взгляд. Потому что имущество противников Ивана III по самым скромным прикидкам стоило далеко за триста тысяч. Тут и земля, и всякие поселения с укреплениями, и торговые связи, и склады с товарами, включая ценные меха, и многое иное. Сумма,
