– И то верно, – хмуро, после довольно долгой паузы ответил Иван III.
Он смотрел на сына своего десятилетнего и недоумевал. Вроде и отрок, а мыслит – не каждый зрелый муж так может. И подмечает все ловко, стервец. Вон, и с бронзой, и с дробом, и с прочими вещами. Это очень заинтересовало Великого князя. Поговорили еще. Не про все подряд, а про то, что видел и слышал в деле военном. Ну так Ваня им и вывалил на головы небольшую лавину очевидных для него вещей по тактике, логистике, боевому охранению и управлению войском. Он не был спецом в этом деле. Так – читал многое, обсуждал. Но опять же, применительно к более поздней эпохе. Посему не столько предлагал, сколько критиковал, указывая очевидные слабые места. Да так увлекся, что не заметил, что Иван Васильевич поначалу хмурился, потом начал пыхтеть, далее краснеть и наконец едва не взорвался… не то от ярости, не то от злости.
– Много мудрых слов ты научился говорить, – едва сдерживаясь, произнес Великий князь. – Так, может, и сам попробуешь?
– Что попробую? – вполне искренне не понял Ваня, явно не ожидавший такой реакции.
– Я выделю тебе сотню ратников[15]. Вот и посмотрим, что ты сможешь сделать.
– Мал я еще для таких дел, – серьезно сказал княжич. Ване совсем не хотелось пока так сильно «светиться», и он попробовал резко «сдать назад».
– А рот открывать уже вырос? – усмехнулся Иван Васильевич.
– Потребуются деньги… – попробовал найти новый резон сын.
– Константина Александровича, – кивнул Великий князь на дядьку, что сопровождал Ваню, – к тебе поставлю. Он казной твоей ведать будет.
– Хорошо, – максимально серьезно кивнул Ваня, поняв, что просто так он не соскочит. – Но у меня условия.
– Условия?
– Хочу по-своему делать. Как мыслю. Для чего сотня эта должна действительно подчиняться мне. Скажу прыгать – пущай прыгают. Скажу квакать – пущай квакают. Дурости много будет… я же мал еще, многого не знаю. Оттого гордых не надо туда. Пусть бедных, но не гордых.
– Ха! – усмехнулся Великий князь. – Это все?
– Это первое условие, всего же их три. Второе. Мне надобно много будет общаться с разными мастеровыми. И на то я хочу твое согласие.
– А третье?
– Константин Александрович пусть ведает поставленной тобой казной. Если я что добуду – пусть в моем ведении останется.
– Добудешь? – удивленно повел он бровью.
– Добуду… – твердо и уверенно произнес Ваня.
Глава 4
1469 год, 22 января, Москва
Снег скрипел под полозьями саней очередного «мимо-крокодила», которого Ваня проводил печальным взглядом. Эта мода ездить верхом по делу и без дела его немало раздражала. Особенно по плохой погоде. Нет, летом, по утренней свежести верхом прокатиться ему очень даже нравилось. Но не зимой на морозе. А они здесь стояли что надо. Малый ледниковый период[16] уже давал о себе знать. Особую прелесть такого рода поездкам придавала местная одежда… Это там, в будущем, увлекаясь военно-исторической реконструкцией, он с радостью переодевался в аутентичную одежду. А, вынужденный здесь жить, радовался ей мало…
Ваня покачивался в седле, держа своего коня подле отцовского. Проклиная, само собой, все на свете, потому что ему даже ежиться было нельзя.
На виду же у людей. Вон все друг перед другом хорохорятся. Дескать, не холодно им…
Ехать было недалеко – от Кремля до одной из излучин Яузы. Поэтому добрались быстро, получаса не прошло.
Здесь княжич поставил казарму для своей сотни. Отец ему дал это поручение в мае, поэтому Ваня и размахнулся с дальним прицелом. Ничего монументального строить, разумеется, не было никакой возможности, поэтому казарма представляла собой правильный квадрат, составленный из срубов. Примерно так, как и стены крепостей ставили, только без засыпки. Да в два этажа. На первом – узкие окна-бойницы были только во двор. Второй же этаж нависал над первым с обоих сторон, образуя гурдиции – выступающие деревянные галереи с бойницами[17]. Единственные ворота были двустворчатыми, деревянными, с отдельной калиткой.
Зачем вся эта возня? Так ведь казарма стояла вне крепости, а значит, во время нашествия противник мог ее уничтожить. Вот чтобы этого не произошло, Ваня и решил превратить ее в маленькую деревянную крепость. Да и режим при таком подходе поддерживать проще. Отец, во всяком случае, внимательно выслушал и возражать не стал.
Въехали.
Вся сотня была построена в две шеренги по бокам от въезда. И не верхом, а стоя и держа под уздцы своих коней.
– Здравия желаем, Государь![18] – хором рявкнули все сто глоток.
Великий князь Иван III свет Васильевич аж вздрогнул от неожиданности. Первый раз в жизни его так назвали. Тем более вот так… Несколько секунд длился ступор, а потом он улыбнулся и с самым благожелательным видом кивнул ратникам. Ему было приятно. Очень приятно.
– По коням! – крикнул Ваня, и началось представление.
Сотня синхронно запрыгнула в седла и по команде выступила за пределы казарм. Без всякой толкотни и давки. Слаженно. Ибо делала это много раз.
Выбравшись на импровизированный плац с утоптанным снегом, всадники стали проводить построения и эволюции. Нехитрые. Но по командам, подаваемым рожком и сигнальщиком с флажками. Что немало удивило наблюдателей. Ведь ничего подобного не было не только на Руси, но и вообще нигде. Средневековые армии были не только довольно небольшие, но и практически неуправляемы на поле боя. Ввел войска в бой и забыл о них, перекрестившись, ибо теперь все зависело только от удачи их воинской. Армии же в эти «благословенные времена» не знали ни дисциплины, ни субординации, ни внятных механизмов управления, хоть каких-то. Из-за чего больше напоминали банды, чем войска. Античные наработки многие столетия назад преданы забвению, а новые традиции пока не сформировались.
Вот сотня по команде разворачивается из сдвоенной походной колонны в линию. Вот – разгоняется. Вот – атакует, выйдя на воображаемую цель галопом, удерживая относительное равнение и целостность формации. Вот по сигналу разворачивается и спешно отходит назад. Перестраивается. Атакует нового воображаемого противника, зашедшего с фланга…
Да, конечно, эволюции проводились не так аккуратно, как хотелось бы, и до классических прусских кирасир, способных идти «стремя в стремя», было очень далеко. Но и то, что показали всадники, уже произвело ТАКОЙ эффект, что и сам Великий князь, и его свита уронили челюсти. К чему Ваня и стремился. Батя ведь постарался – собрал ему в отряд всякое непотребство… в своем понимании. То есть худших из худших. Дохлые, слабо снаряженные, плохо выученные индивидуально и в основной своей массе молодые. Только трем из всего отряда было больше двадцати.
