— Если ты намекаешь на моего хомяка, то он не мертвый, а вполне себе живой.
— Да брось, если он и живой, то это ненадолго, — махнула рукой она. — Я вижу, как его оплели нити Тьмы, а, судя по цвету, это последняя стадия. Сумеречная магия заживо превращает его в умертвие. Незавидная участь. Или ты на этом страшилище эксперимент ставила? Хотела понаблюдать, как Тьма меняет телесные структуры живых?
В этот момент светло-голубые глаза блондинки даже засветились интересом. Ну маньячка, не иначе. У нас в Козьих Шишечках у таких детишек еще в глубоком детстве отбивали жестокость и всякое желание издеваться. Пороли их нежные филейки мочеными розгами до красноты.
— Дорогуша, я не знаю, как тебя зовут, но, поверь, если бы мне вздумалось проводить эксперименты, я скорее выбрала бы для этой участи кого-нибудь другого. Кого не так жалко. Вот тебя, например.
Честно говоря, я не узнавала сама себя. Откуда взялось столько агрессии? Как правило, заскоки и грубость высокородных меня никогда не задевали. А вот теперь почему-то невероятно сильно хотелось вцепиться этой дурочке в космы и хорошенько оттрепать. Казалось, что станет легче, упадет тяжелый камень с плеч. И я смогу снова нормально дышать.
Только вот злилась я явно не на девушку.
Магиана надула губы, поправляя свое длинное платье цвета запекшейся крови. И я впервые обратила внимание, что передо мной демонолог. Кроме того, если приглядеться, это была та самая «томная леди», что совсем недавно беззастенчиво лебезила перед Леонаром. И та самая, которую я перед ним передразнивала.
— Я — Эмилия, единственная дочь маркиза Валенсиана, — с легким вызовом бросила она, — и ты должна относиться ко мне с должным уважением, деревенщина. А не сравнивать со своим паршивым полумертвым хомяком.
Я усмехнулась, неожиданно отмечая, какой злой вышла эта усмешка.
— Во-первых, в императорской академии мы равны. И я — не большая деревенщина, чем ты. А во-вторых, Эмилия, мой хомяк гораздо симпатичнее тебя. Эта швабра цвета перегнившей за зиму травы, что у тебя на голове, рядом не стояла со снежно-белыми прядями Люциана.
— Что? — чуть не проглотив язык от гнева, бросила девушка. — При чем здесь ректор?
Я поморщилась, неожиданно почувствовав волну дрожи, прокатившейся по спине. А ведь и правда, у моего… у нашего ректора волосы точно такие же снежно-белые. Сумеречно-белые…
— Я имела в виду хомяка. Хомяка зовут Люциан, — ответила через силу, пытаясь отогнать неприятные тяжелые мысли, вдруг наполнившие голову.
Почему у ректора волосы такого же неестественного цвета? Почему кожа такая светлая, как правило, немного прохладная?.. Если не касаться груди…
От ярких картинок слегка бросило в жар.
Даже несмотря на то, что сделал этот мужчина, я продолжала вздрагивать от одного воспоминания о нем. Даже несмотря на то, что он, похоже, до сих пор не решил, стоит меня убивать или нет.
Опять обожгло болью где-то между ребер. Я почти до скрипа сжала зубы, чувствуя, что глаза вдруг стали влажными.
Нет уж, сейчас точно не время для этого.
— Назвать белую крысу именем ректора, — фыркнула Эмилия. — Только такая глупая овца, как ты, могла до этого додуматься!
— Имя хомяку придумал Леонар, — ответила, не поднимая головы. — Я передам ему, какого ты мнения о его мыслительных способностях.
Как и предполагалось, после упоминания принца Эмилия побелела, как утиная скорлупа.
— Тебе бы подучиться манерам, нахалка, может, для официантки в трактир и сгодилась бы, а так…
Кажется, от этого диалога у меня начинала раскалываться голова.
— Плохие манеры у меня, да? — переспросила я, поджав губы от внезапной обиды. Ведь в глубине души я понимала, что она права. И наверняка для каждого магиана этой академии становится очевидным мое происхождение, стоит мне только открыть рот. Похоже, для них я — низшее существо. Только почему вдруг меня стало это так задевать? Не потому ли, что это делало пропасть между мной и ректором еще больше? Еще темнее?
Хотя, может, больше уже и невозможно.
Не успела Эмилия ответить хоть слово, как я схватила со стола тот самый камень, который вертела в руках по дороге сюда, и швырнула в обидчицу.
— Вот тебе мои манеры! — крикнула я и тут же поняла две вещи.
Во-первых, кидаться камнями было бы глупо даже в Козьих Шишечках. К тому же, честно говоря, мне не очень-то хотелось травмировать несчастную маркизочку. Но гнев иногда мешает думать головой.
А во-вторых, вместо камня я сдуру швырнула в высокородную выскочку хомяка! А уж его мне было гораздо жальче!
В результате через пару мгновений, которые показались вечностью, бедняга Люциан-младший впечатался в девушку и неожиданно прилип к ней, как банный лист.
А Эмилия пронзительно закричала.
Я вскочила с места, уже собираясь подбирать искалеченное животное, но тут же замерла на месте. Белоснежный комок завис где-то в области шеи девушки, а та усиленно пыталась его оторвать, громко вереща. Совсем скоро ей это удалось, грызун свалился в траву и удовлетворенно потрусил ко мне.
— Эта тварь меня укусила! — рявкнула магиана, зажимая небольшую ранку.
В целом она выглядела не такой уж и пострадавшей. Из маленького пятна на шее даже кровь не шла.
Я пожала плечами, помогая Люциану-младшему опять забраться на стол.
— Прости, друг, я не нарочно, — бросила ему, почесав пушистое ухо. А для Эмилии невозмутимо прибавила: — Я бы тебя тоже укусила, будь я хомяком.
Она захлебнулась очередной фразой. Широко округлила свои пустоватые голубые глаза и умчалась за деревья.
А я села обратно на древесный ствол и глубоко вздохнула. Что-то не клеилось у меня общение с высокородными. Хотя мне вполне хватало Фирузанны в качестве подруги.
Но оставалось надеяться, что хотя бы этот инцидент не повлечет за собой последствий. Впрочем, всегда можно сказать, что мне совершенно не известно, кто там покусал эту маркизочку. Насколько я помнила, она вообще третьекурсница. С какой стати нам быть знакомыми?
Я еще раз погладила хомяка и вздохнула.
В этот момент за моей спиной раздался хруст веток. Резко разворачиваясь, я запальчиво
