Нервно отбросила книгу, спрятав руки под столом. Слишком нервно.
Щеки покраснели.
— Золотая кровь, — повторил он. — Это малоизвестный факт, но она и впрямь существует. Все ветви императорских родов, на которые разделилась династия Нариисов, имели в себе отголоски этой крови. Леонар Альвис — тоже ее носитель. Но с прошедшими веками ее концентрация уменьшилась. Сейчас род Альвисов считается последним, в ком еще жив голос «золотой крови».
— Значит, — выдохнула я, — Леонар с одинаковым успехом может быть и друидом, и некромантом? Может приручать зверей? Это же удивительно!
Люциан на миг скривился, словно я сказала что-то неприятное.
— Да, все так. А еще он может слышать мысли животных, ощущать их чувства. В том числе по этой самой причине он и отправился доучиваться в ХАМ. С его даром это будет не потеря года, а открытие новых способностей. Новых горизонтов. Только бестолковый мальчишка этого совершенно не понимает.
Дэйн презрительно фыркнул, и пальцы на столешнице гневно сжались.
— Почему вам так не нравится принц? — вдруг рискнула спросить я, лишь в последний момент соображая, что эти разговоры совсем не походят на беседу магианы с ректором.
Дэйн перевел на меня долгий пронизывающий взгляд, от которого по спине пробежали мурашки.
Какие же у него красивые губы…
— Вам это кажется, магиана Ирис, — жестко ответил Люциан, словно выливая на меня ведро холодной воды.
— Понятно, — тихо ответила я, снова почувствовав укол разочарования. — Наверно, мне надо идти…
Руки, дрожа, сами начали раскладывать прочитанные книги, как Дэйн неожиданно прервал:
— Вы хотите увидеть их?
Я подняла непонимающий взгляд на него. Снова с ним было что-то не так. На лбу то и дело появлялась напряженная складка, а в серых глазах то вспыхивала буря, то мелькала какая-то почти болезненная тоска.
— Кого? — переспросила я.
— Принца и его любовницу, конечно. Ту самую, из-за которой он оставил Тиамант.
— Их трупы? Они что, на территории академии? — ахнула я, на миг забывая все на свете.
Тонкая линия губ ректора внезапно смягчилась, слегка дрогнув. Казалось, он вот-вот улыбнется. Но лицо так и осталось неподвижным.
— Для некромантки вы слишком пугливы, магиана Ирис, — мягко, почти ласково проговорил он. И я могла поклясться, что его глаза все же улыбались. — Конечно, нет. Я мог бы показать вам их души. Они до сих пор скитаются по сумеречному миру, куда их заточила проклятая богиня.
Я нахмурилась, лихорадочно размышляя. Ведь если они умерли в Сумерках, значит, должны быть где-то поблизости от места гибели.
— То есть они оба блуждают на первом уровне? Недалеко от замка Тиамант?
— Если быть точнее: недалеко от того места, где богиня их и застала, — ответил ректор. — Адриану вздумалось пошалить с новой пассией прямо в постели своей бывшей. Сдается мне, что все наследные принцы обладают либо излишней самоуверенностью, либо откровенной глупостью.
Он усмехнулся сквозь плотно сжатые зубы.
— Значит, прямо в постели… — проговорила я ошеломленно. — А это не то ли самое ложе, которое теперь стало порталом в наш мир?
Дэйн перевел на меня задумчивый взгляд и кивнул.
Я вздрогнула.
— Не хочу больше там появляться. Никогда. — Кажется, последние слова получились больше похожими на шепот. — И кровать эту видеть не хочу.
— Хорошо, что в нашей академии много других кроватей, — обронил Дэйн и едва уловимо улыбнулся.
Я не могла поверить, но, похоже, он все-таки пошутил.
Щеки мгновенно покраснели, и так сильно захотелось улыбнуться в ответ, что губы сами начали растягиваться к ушам.
Сердце стучало, как ненормальное. Жар прилил к коже. Я несмело подняла взгляд и посмотрела в хрустально-серые глаза напротив. В них разливался такой теплый, обволакивающий огонь, что больше всего на свете я мечтала, чтобы этот миг никогда не заканчивался.
— Так что насчет призраков, магиана Ирис? — повторил свой вопрос ректор. — Я думаю, вам было бы интересно узнать историю Тиамант из первых уст.
После всего, что произошло в последние дни, это предложение звучало слишком странно. В этот момент я впервые подумала: а что, если Дэйн порвал со мной специально? Может, на самом деле все не так, как он говорил. Есть ли шанс, что все его прежние слова — ложь? Или мне просто до отчаяния сильно хочется, чтобы они были ложью?
Все внутри меня замерло, как будто остановилось. Сердце, дыхание, кровь. Я облизнула пересохшие губы, почти чувствуя на них легкое морозное дыхание. Слишком ярко, слишком натурально вспоминая вкус поцелуя высшего некроманта.
Это было так реально, что хотелось прямо сейчас протянуть руку и накрыть мужскую ладонь. Как раньше. Резко подняться на ноги, чтобы кресло, на котором я сидела, с жалобным скрипом отодвинулось назад. А потом прижаться к широкой груди, в которой ошеломляюще громко бьется сердце. И накрыть губы, так предательски-маняще улыбающиеся в ночном полумраке.
Куда делся весь свет? В какой момент огромные магические люстры погасли, оставив лишь несколько жалких огоньков?
Я не знала. Знала лишь только, что каждую мышцу будто резало на части одно-единственное желание. Душащее, горячее, нестерпимое…
Неправильное.
Потому что Дэйн сам меня оттолкнул.
«Вы никогда не принадлежали ни к одной благородной семье Ихордаррина…
Это была простая интрижка. Мне жаль, что вы восприняли ее слишком серьезно».
Слова прозвучали в голове так, будто Дэйн произнес их только что. Грудную клетку словно распороло на части рыболовными крючками, попавшими под кожу.
Одна неприятная, но слишком громко говорящая сущность во мне шепнула:
«Ты — просто глупая первокурсница. Глупая и наивная…»
И похоже, это была гордость.
— Нет, — ответила я резко, опустив голову. От слишком сильно прикушенной губы во рту появился солоноватый привкус. — Думаю, магианам в это время суток положено спать в своих комнатах. Доброй ночи, господин Люциан.
Все это я
