– И что?
– А то, что Салли мог участвовать в делах, какие нам с тобой во сне не снились… серьезных делах. Очень серьезных. И очень большие дяди рассердились на него.
– Он мне ни о чем таком не говорил.
– И мне не говорил, да и слава богу. Почему? Потому что те ребята, которые проходят сквозь стены и приносят из прошлого несуществующие клейма, наверняка в курсе, что он нам ничего не говорил. Может, поэтому мы до сих пор и живы.
Они вернулись в мастерскую и снова, как зачарованные, остановились у мотоцикла.
– Ты уезжаешь? – спросил Мэтт.
– Да, к дедушке, в Англию.
– Возьми эту машину с собой. Твой дедушка богатый человек, ему это раз плюнуть.
– Я не могу, Мэтт, ты что, с ума сошел?..
– Послушай меня. Я не знаю, откуда этот мотоцикл взялся, но делал его я. Это точно. Посмотри на сварочные швы – я свою руку ни с чем не спутаю, а рама? Мэрти, он не убивал Салли, он тоскует о нем так же, как и мы. Это единственная память о нашем друге – я не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Ну как я буду его продавать? Да Салли меня придушил бы.
– Но…
– Нет, погоди. Я поставлю другой движок – у меня есть «харлей», шестицилиндровый, рейсеровский, редкая вещь, хороший развал, не меньше этого, состояние практически идеальное. Все остальное как было – Салли был бы рад, он бы оставил его тебе. Бери, вещь твоя по всем законам. Это правильный поступок, ты должна.
* * *– Присядем. Последние формальности. У нас еще минут десять, – сказал Ричард. – Может, что-нибудь выпьешь?
Мэриэтт отрицательно помотала головой. Сквозь прозрачный колпак причальной галереи, на фоне проплывающих слева внизу рассеянных прядей атмосферы и черноты, украшенной россыпями звезд и пестрыми пятнами туманностей, отчасти можно было видеть загороженную присосавшимся шлюзом королевскую яхту «Британия» – высокую, словно сдавленную с боков кабину с уходящим вверх белесым склоном фюзеляжа, чуть дальше – такой же светлый край гондолы двигателя на широком пилоне обтекаемого сечения, и уж совсем вдалеке – один из вертикальных килей стабилизатора. По этим признакам любой мало-мальски грамотный человек легко определил бы, что перед ним архаичный гибрид-универсал, приспособленный для самостоятельной посадки на планеты земного типа. Но Мэриэтт, мало сведущая в этих материях, просто думала, что корабль большой и красивый.
– Перед тобой весь наш звездный флот, – заметил Ричард. – Большего нам не позволяют.
– Кто не позволяет?
– Наш куратор, СиАй. Я же тебе рассказывал. Паскудное ведомство здесь, на Земле, решает, как нам жить. Чем-то – вот до сих пор не пойму, чем мы их напугали, и нашу родину заперли на вечный карантин и велели гнить в Средневековье. Расхлебывайте, как хотите, ваш четырнадцатый век. Прогресс нам, оказывается, противопоказан. Нельзя ломать хребет истории, не то история закатит я не знаю что нашим историческим соотечественникам.
– И ничего нельзя сделать?
– Мэриэтт, пока что мы бессильны против них. Более того, надо благодарить Бога и сидеть тихо, не то нас передадут в КомКон – там и вовсе законченные отморозки, они нас вообще закопают в пять минут. Знаешь, какой был визг, когда я построил железную дорогу из Лондона в Йорк? Ты бы их видела. Впрочем, это еще вопрос, для кого паровоз большая экзотика – для тебя или для моих земляков… За стенами Хэмингтона – там ты будешь жить и работать – цивилизация, наука, электричество и лифты, но вокруг – пропадайте со своим феодализмом, чумой и инквизицией. Подонки. Инквизицию и чуму я, правда, искоренил, но всего остального ты хлебнешь полной мерой. Кстати, я тоже официально сотрудник СиАй и по регламенту должен сделать тебе внушение. Инструктаж. Если говорить серьезно, то при дворе, где ты будешь часто бывать, да и в Лондоне вообще, немало разумных, просвещенных людей, которых не напугаешь разговорами о космосе и демократии, но в целом я тебя просил бы воздержаться от просветительской, прогрессорской, а также правозащитной деятельности. В принципе, говори, конечно, что хочешь, я замну любой скандал, но зачем? Уж поверь, я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть нормальное положение вещей. Ну, ты сама увидишь.
– А у вас там действительно есть рыцари, графы, бароны?
– Сколько хочешь.
– И король? Дед, ты знаком с королем?
– Еще бы.
– А познакомишь меня? Как с ним надо разговаривать?
– Да как разговаривала до сих пор, так и разговаривай. Не будем ничего менять.
Воцарилась пауза, и потом Мэриэтт растерянно спросила:
– Дед, ты это о чем?
Ричард засмеялся:
– Помнишь сказку Клайва Льюиса? Там надо было ответить на три вопроса… Когда спустится Лурга? Кто будет в те дни Пендрагоном? Где учился он брани?
– Да, помню эту историю…
– Ну и вот. На Переландре учился я брани. Лурга спустится скоро. – Тут Ричард сделал еще одну паузу и затем, слегка наклонившись к Мэриэтт, закончил: – Я Пендрагон.
– То есть как?
– Мэриэтт, все как-то не было времени рассказать, но я и есть король Англии Ричард Третий Плантагенет. Твой отец, мой сын Гарри, был принцем Уэльским, наследником престола. А вот с тобой вопрос сложный. Сделать тебя принцессой Уэльской я не могу по закону. Ты могла бы стать герцогиней Йоркской, но тут тоже казус. Мой отец, последний герцог, исхитрился умереть таким двусмысленным образом, что на сегодняшний день у нас вообще нет такого звания, как герцог Йоркский. Представляешь? Королевские юристы уже лет двадцать судят и рядят об этом и ни к чему не могут прийти. Кончится тем, что я попросту перевешаю эту банду крючкотворов в мантиях, тогда следующие, которых я назначу на их места, будут порасторопнее… И если в итоге у нас все же появится герцог Йоркский, ты все же можешь стать герцогиней, если выйдешь за него. Но ты ведь не торопишься с замужеством?
Глядя на обескураженную Мэриэтт, Ричард развеселился.
– Кроме того, я надеюсь, что ты не будешь претендовать на престол… Но, кроме шуток, поскольку твой отец женился по законам другой страны, я даже не знаю, какой титул тебе дать среди Плантагенетов. Поэтому с сегодняшнего дня ты герцогиня Ричмондская, есть такое бродячее звание с шотландским акцентом, и вторая принцесса крови при английском дворе. Первая – моя дочь Елизавета, она еще совсем крошка, но уже твоя тетка, привыкай к этим генеалогическим странностям… Имя громкое, но само поместье невелико, и доход от него тоже… правда, дворец Ричмондов – одно из лучших творений Иниго Джонса, съездишь как-нибудь летом, посмотришь на фонтаны, там дивный каскад… По такой причине дарю тебе Рочестер, он пустует с тех пор, как Эдуард – это мой племянник, предыдущий король Англии – нас покинул.
– Он умер
