Они вышли за пределы деревни, и дорога незаметно превратилась в первый участок пустоши. Совсем рядом был реальный мир, но до него уже не дотянуться – как такое возможно, Сюзанна понимала с трудом, а ведь она водила души уже… она точно не знала, как долго, но ей казалось, что целую вечность. Реальный мир был совсем рядом, только руку протяни – и вот он.
Охваченная этой мыслью, Сюзанна сделала нечто такое, чего никогда прежде и не пыталась. Когда они проходили мимо парочки, молодые люди обсуждали, как жаль, что любимый сад Ё Ю пришел в такое запустение. Сюзанна выставила руку вперед. Она провела пальцами по воздуху, почти касаясь руки женщины, и мягко дотронулась до мягкого кашемира кофты лимонного цвета, в которую была облачена молодая мать. Ничего. Несмотря на то что Сюзанна всей душой, всем сердцем пыталась нащупать ткань, она ничего не почувствовала. Завеса между пустошью и миром живых могла быть тоньше паутинки, но прорвать ее было невозможно.
– Ты отметила женщину печатью смерти? – негромко спросила Ё Ю.
Юные родители шагали мимо, ни о чем не подозревая.
– Нет, – честно ответила Сюзанна. – Я не смогла ее коснуться.
Она изо всех сил пыталась скрыть горькое разочарование в голосе. Как Тристану это удалось? Как?
Если у него получилось, может, и она сможет? И может, она снова окажется с ним рядом.
8
Характер у Дилан был обидчивый. Она могла это отрицать, когда ее корила Джоан, но в глубине души знала, что это правда. Она изо всех сил старалась, чтобы злость и раздражение не прорывались наружу в ее разговорах с Тристаном, но это давалось нелегко. Вместо того чтобы заявить о своих чувствах, она часто держала их в себе.
И дулась.
На сей раз обида начала стихать лишь вечером, когда они устроились на диване с подогретыми полуфабрикатами на коленях (Джоан ушла в ночную смену, а Дилан была в полном бешенстве и не хотела готовить).
– Ты хочешь пойти на эту вечеринку? – равнодушно спросила она, с излишней энергичностью втыкая вилку в кусок курицы.
– Что? – Тристан оторвался от новостей по телевизору – он просто обожал смотреть новости – и непонимающе уставился на нее.
Дилан заполнила рот тушеными овощами, чтобы собраться с духом для второй попытки. Наконец выдавила из себя:
– Вечеринка у Шерил. Ты хочешь пойти?
Тристан продолжал внимательно смотреть на нее, словно пытаясь догадаться, что она сама думает по этому поводу. Дилан усердно пыталась сохранить безразличное выражение на лице.
– А ты хочешь? – спросил он наконец.
– Да мне все равно.
Лгунья!
– Если хочешь, давай пойдем.
Тристан вернулся к еде, переводя взгляд с тарелки на экран и обратно. Через шестьдесят долгих секунд он наконец заговорил:
– У меня нет ни малейшего желания проводить с ними время, но они твои друзья, так что…
– Они мне не друзья, и ты сам это знаешь! – быстро ответила Дилан.
Теперь, когда она уже призналась, не было смысла скрывать истинные чувства.
– Я не хочу идти.
– Почему ты не могла просто сказать мне об этом? – с досадой спросил Тристан.
– Ну… – Она помолчала, а потом слова полились нескончаемым потоком: – Мне они не нравятся, но это не значит, что ты не можешь с ними дружить. Шерил, конечно, тупая как бревно, но парням она явно нравится, все считают ее красоткой, и, ну, я не знаю… ты как думаешь, она красивая?
Вопрос повис в воздухе. Дилан прикусила язык, чтобы не наговорить еще чего-нибудь лишнего.
Тристан нахмурился.
– Ты серьезно?
– Нет. – Дилан показалось, что такой ответ понравится ему больше. Но потом тихо добавила: – Я не знаю.
– Ну что ж, – сказал он, отставляя в сторону тарелку с тикка-масала. – Ладно. Буду с тобой откровенен. Я хожу в школу, потому что это нужно тебе. Если бы не ты, я бы ни на секунду там не остался.
Он улыбнулся, и Дилан выдавила из себя ответную улыбку.
– Меня не интересуют ни Шерил Макнелли, ни Стеф, как ее там, ни кто-нибудь еще. Только ты.
Согнув указательный палец, он нежно приподнял ее голову за подбородок.
– Вот тебе правда.
Он смотрел на нее в упор. Взгляд был слишком серьезным, слишком напряженным. Дилан слегка отклонилась назад, в ужасе от того, что он так запросто раскусил ее. Оставался лишь один путь к отступлению.
– Что, и миссис Ламберт не интересует?
– Это еще кто?
– Библиотекарша.
Та самая, чьи кофты никогда не сочетались по цвету с платьями из пятидесятых – в буквальном смысле сшитыми в пятидесятых годах. Та самая библиотекарша, что любовно вырастила на подбородке несколько длинных седых волос.
Взгляд Тристана заискрился улыбкой.
– Она, конечно, прелестная штучка, – согласился он. – Но, так и быть, останусь верен тебе.
– Ну ладно, раз ты не хочешь на вечеринку к Шерил, остаются еще танцы на Хеллоуин, – с деланым равнодушием заметила Дилан.
– Какие танцы?
Он смотрел на нее в полном замешательстве, и Дилан заерзала на стуле.
– Неважно. Зря я сказала. Просто подумала, что вдруг ты… вдруг тебе захочется сделать еще что-нибудь такое, что делают люди… – Она отвернулась.
Лицо горело, и она не хотела, чтобы Тристан заметил это. Она почувствовала легкое прикосновение к запястью: парень ненавязчиво просил ее посмотреть на него.
– Пойдем на танцы, – сказал он. – Вместе.
Дилан подняла голову. Он ответил спокойной улыбкой.
– Ты хочешь пойти на танцы?!
– Ага. – Он пожал плечами. – Какое-никакое, а впечатление. А ты сама хочешь? – Он быстро улыбнулся. – Расскажи про танцы.
– А я ничего про них не знаю, – честно призналась Дилан.
– Не знаешь?
– Я никогда не ходила.
– Почему?
Зачем она вообще об этом заговорила? О чем она думала? Дурочка Дилан.
– Ну… да так.
Она тоже пожала плечами.
– Как – так? – спросил он, слегка улыбаясь. – Расскажи мне, я тут новенький.
– Ой, да иди ты. – Она слегка пихнула его в плечо.
Однако Тристан ждал ответа, и она знала, что отделаться уже не получится.
– Раньше мне не с кем было ходить. То есть можно было с Кэти, но эти танцы, они вроде как парные.
Последнюю фразу она пробормотала еле слышно.
– Ну и отлично, – тут же отозвался он. – Я тебя приглашаю.
От искренности в его голосе у нее сдавило сердце. Ей было очень стыдно понимать, что Тристан догадался, как отчаянно она мечтает пойти на эти идиотские танцы. Однако вместе с тем было приятно осознавать, насколько хорошо он ее знает. Она широко улыбнулась, а потом вздохнула.
– Конечно, нужно помнить, что я пойду на танцы с двоюродным братом, – напомнила она Тристану.
Его, казалось, это совершенно не смутило:
– Уверен, если нам нужно будет уединиться, мы найдем уголок потемнее.
Дилан покраснела. Он пристально смотрел на нее, пытаясь прочесть выражение у нее на лице, и ей хотелось спрятаться от смущения.
– Твой ужин стынет.
– Ага, – согласился Тристан, не двигаясь с места. – Но вкус и так был не фонтан.
Он широко улыбнулся, синие глаза сверкали.
