безмозглой учащейся металлургического техникума, так и не осилившей специальность «обработка металла давлением».
– Ну? Утолила первый голод? – спросил Михаил, когда она, отдуваясь, откинулась на спинку кресла.
Светлана Аркадьевна смогла только кивнуть.
– Читай! – Тарасов протянул ей сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги для принтера.
Светлана с некоторой опаской развернула. Не заявление ли это в загс о разводе? Но это было не заявление. Это была бумага из Комитета по градостроительству и архитектуре администрации г. Санкт- Петербурга. В ней значилось, что магазин фирмы «Вега» находится на земельном участке между домами № 45 и 47 по улице Западной на совершенно законных основаниях, поскольку закладка намечавшегося в этом месте сквера будет произведена в глубине двора, образованного этими двумя домами и домом № 30 по Горбатому переулку. Для этих целей специально будет снесено здание прачечной, давно находящееся в аварийном состоянии.
– Ми-и-ишка!! Как ты достал эту бумагу?
– Когда я узнал, что Ленчик Волосов раскатал губу на эту «Вегу», я отправился в комитет с целью дать какому-нибудь тамошнему чиновнику такую взятку, от которой тот не смог бы отказаться. Но первым, кого я увидел в коридоре, оказался мой хороший знакомый еще по кузнечному цеху «Петростали». Не знаю, взялся бы Дмитрий мне помогать даже и по старой дружбе, но представь: он живет в доме № 47 по улице Западной и отоваривается исключительно в «Веге»!
– С ума сойти! – восхитилась Светлана.
– Вот именно! – рассмеялся Тарасов. – И как раз для такого случая я припас… – И он поставил на стол рябую бутылку «Царицы Тамары».
Выпив фужер своей любимой «Хванчкары», Светлана Аркадьевна мстительно произнесла:
– Представляю, как станет бесноваться Ленька, когда увидит это решение Комитета по градостроительству!
– Он уже видел. Я первым делом съездил к нему и показал.
– Ну и как? Бесновался?
– Еще как! Он собирался обосноваться в «Веге» на Западной отдельно от своей Маргариты, которая пару недель назад окончательно порвала с ним и выгнала его из дома.
– Опять застала с мальчиками?
– Нам-то что за дело! Говорят, он отбыл в оставшийся ему еще от родителей дом в Малой Вишере, где нынче и посыпает голову пеплом. Ну его, Светка! Давай лучше выпьем еще твоей «Тамары»!
Они выпили, и Светлана Аркадьевна решилась спросить, сосредоточенно разглядывая при этом знакомую до последнего завитка этикетку:
– А как твои дела с Ниной?
– Они закончены, Света. А как твои с Борисом?
– Не лучше, чем твои, – жалко улыбнулась она, прикоснулась, как за помощью, к любимой бирюзе и сказала: – Видишь, я по-прежнему ношу крупные камни.
– Мне кажется, я начал понимать толк в самоцветах, – улыбнувшись, заявил Тарасов.
– Правда? – просияла Светлана. – А я, представь, собиралась заменить это ожерелье на тонкую серебряную цепочку… чтобы в твоем вкусе…
– Не надо… Тебе очень идет бирюза.
– Ты думаешь?
– Теперь я в этом просто уверен.
– И ты… ты сейчас не уйдешь?
Михаил Иннокентьевич подошел к Светлане. Она медленно поднялась с кресла.
– Прости меня, Миша, – всхлипнула бизнес-леди. – И… больше не уходи никуда…
Тарасов прижал белокурую голову жены к своей груди и, немного подумав, ответил:
– Я не уйду… не бойся… Я буду с тобой всегда…
После свадьбы своей обожаемой Ляльки уничтоженный и униженный Павел Тарасов попытался лечь на виртуальное дно. «Pentium-4», модернизированный под «Pentium-5», по-прежнему сопротивлялся, выкидывал всякие дурацкие надписи и отключался. Плюнув ему в монитор, вместо виртуального дна Павел залег на собственную тахту и стал мечтать о том, как астигматизм Давида Голощекина постепенно подорвет все его здоровье, и новоиспеченный Лялькин муж довольно быстро придет в полную негодность. Они с Лялькой сдадут его в какой-нибудь хоспис и предадутся безумной любви. Особенно приятно было мечтать о безумной любви, и Павел мечтал до тех пор, пока не заметил, что мысли непроизвольно сошли с накатанной колеи и плавно перетекли с Ляльки на видеоадаптер, системную плату и разъемы расширения. Он встал с тахты, стер пыль с системного блока, собственный засохший плевок с монитора и включил компьютер. «Pentium» не стал больше выкаблучиваться, а сразу заработал как вол.
Однажды, поднимаясь к себе в квартиру по лестнице, ввиду очередной поломки лифта, на подоконнике одной из площадок он обнаружил рыдающую рыжеватую девчонку. Когда он из чувства естественного сострадания спросил, что у нее случилось, та взахлеб начала рассказывать, будто только и ждала, когда кто-нибудь наконец у нее этим поинтересуется. Оказалось, что девушку вероломно обманул однокурсник Толик с собственной ее подругой Ленкой, чего вынести она не в состоянии. Она вот сейчас еще немного поплачет и, пожалуй, шагнет прямо с подоконника в бездну, а Павел пусть потом всем рассказывает, что в смерти своей она просила никого не винить. Павел предложил рыжеватой девушке перед смертью выпить горячего кофе и напоследок посмотреть на его компьютере какой-нибудь хороший мультик.
– Только кофе! – решительно произнесла девушка. Она выпила две большие чашки кофе, съела три бутерброда с сыром и просмотрела подряд четыре отечественных мультфильма и один импортный – под названием «Красавица и чудовище».
Павел, обросший в бесплодных мечтаниях жесткой щетиной, видимо, показался девушке кем-то вроде мультфильмовского чудовища. Ей срочно захотелось начать его расколдовывать, и потому шагать в бездну она передумала. Павел сопротивлялся расколдовыванию недолго, поскольку девушка оказалась очень хорошенькой, когда смыла со своего лица разводы черной туши и красно-коричневой помады. Кстати сказать, волосы ее были вовсе не рыжеватыми, а прекрасного цвета темной меди.
Светлана Аркадьевна, как и мечтала, заказала свадебные наряды молодоженам и себе с мужем у Татьяны Кравец, специально для этой цели прикатившей на несколько дней из Парижа, где она прочно обосновалась после триумфального показа собственных моделей. Сабина, переименовавшая себя в Париже в Ирэн, не приезжала, потому что во Франции почувствовала себя более востребованной, нежели на российском подиуме.
Пожалуй, стоит еще сказать несколько слов о бомже Корявом. После того случая с парнем, который прицепился к нему из-за найденного в урне кольца, столоваться в кафетерии «Ам!» ему было отказано. Любашка по дружбе еще пару раз выносила ему пирожки, но вскоре вышла замуж за своего Валерика и из кафетерия уволилась. Корявый считал, что судьба его несправедливо обошла второй раз. Первый раз – с блокадными льготами, а второй – с этой Любашкой. Именно он, Корявый, способствовал ее соитию с Валериком, а она вместе с молодым мужем взяла да испарилась в недрах Питера без всякой ему благодарности.
Однажды для интереса он опять зашел в тот двор, где ему несколько дней сказочно везло с урной. Каково же было его удивление, когда он увидел выходящего из подъезда того самого парня в обнимку с девчонкой, которая выбросила это кольцо. Корявый мигом сообразил, что это его шанс и, как гриб после дождя, вырос перед молодой парой. Он объявил им, что с них причитается, поскольку, если бы не он, то парень, возможно, не помирился бы с девушкой, и вообще неизвестно, чем бы все кончилось. Парень расхохотался и выдал забавному бомжу две десятки из кармана легкой летней рубашки. Корявый пожалел, что парень положил в карман так мало денег, и решительно заявил, что ввиду этого обстоятельства придет за деньгами еще.
И он приходил. Нечасто, потому что всегда знал свое место, но все-таки приходил. Парень никогда ему не отказывал и называл своим талисманом. Корявый всегда принимал деньги с достоинством и вскоре стал считать их своей блокадной льготой.
Таким образом, все наши герои как-то устроились, и на этой истории с полным основанием можно
