Фонарь держал тощий высокий подросток в обрезанной шинели. Кроме жарко горящего светильника он же направлял на дрезину укороченную странную переделку из СКС, спаренного с обрезанной гладкостволкой. Остальные Волчата, теряющиеся в темноте, серьезно позвякивали металлом и даже, явно для эффекта, подтачивали что-то острое. Вжик-вжик, вжик-вжик… Кому-то уже страшно до самой, так сказать, усрачки, аж нос режет.
– Здрасьте, дяденьки и тетеньки, – не особо вежливо поздоровался оглоед в шинели и сморкнулся в сторону любителя сине-влажных мечтаний, – хороший сегодня денек, верно?
– Господь меня упаси от таких племянничков, – перекрестилась любительница кружев и плотской любви, – чего надо-то, юноша? Не видишь, домой едем, нет с собой ничего…
– Ой и верно, не подумал… – подросток, ухмыльнувшись всей своей вытянутой узкой мордочкой, облизнулся, глядя на ее гладкие коленки, торчавшие из-под теплой юбки. – Обычно ж как? Туда едут с товаром, а оттуда в очередной раз прокинутые и пустые, так что ль? Щас заплачу от жестокой жизни вокруг и жалости ко всем вам.
– Ты, пацан… – трепавший о разговоре с Лукьяном встопорщил бороду, запоздало потянувшись к поясу.
– Уж точно не чикса там или девчонка… Сидеть! – А играть на нервах он явно умел, сталкер дернулся, понимая собственную ошибку, от браги и до болтовни ни о чем. – Дернется кто…
Ствол шайтан-машинки качнулся, зло и жадно темнея дыркой охотничьего ствола.
– Предлагаю простой вариант.
– Это когда ты, шкет, пропускаешь взрослых людей и потом они тебе жопку с ушами не дерут или еще чего круче? – поинтересовался явно расстроившийся сталкер.
Хаунд, добравшийся до самого важного места своей деревяшки, ухмыльнулся. А чего ты расстраиваешься, родной, если сам бухал и по сторонам не смотрел?
Что плохого в Волчатах? Да всё, это все знают. Даже хозяйка круглых коленок, старательно закрывающая баул и пытавшаяся отодвинуться от чадившей лампы.
Волчатам на авторитет того же Сидоровича накласть. И на остальные авторитеты тоже, особенно на таких вот горе-сталкеров, проворонивших засаду. И пальнуть из своей демонической пукалки этому вот ничего не стоит. И потом расстрелять к чертям собачьим остальных. Это тоже все знают.
– Предлагаю простой вариант… – повторил узкомордый. – Не дергаемся, считаем все происходящее вашими личными вкладами в судьбу подрастающего поколения, нас, то есть. Делимся посильно, желательно всем имеющимся. И спокойненько едем домой. Как вам, дяденьки? И тетеньки, конечно.
Темнота зашуршала шепотом, на миг светанув бледное лицо и длинные волосы. Хаунд втянул воздух глубже, довольно оскалившись. Ну, а как же… женщины всегда женщины, даже если маленькие.
– А, да! – узкомордый качнул стволом в сторону круглых коленок и теплой юбки. – Эти вон, кружева там, чулки, обязательно надо сдать в пользу моих сестренок.
– И на кой же они вам? – тетка сердито засопела, явно прикидывая облом во всей своей любовно-левой связи.
– Платья куколкам сошьют, тетя, не тупи.
Тетка, зло блестя глазами, подтянула к себе баул, открыла было рот…
– Так-так, гражданка, не стоит меня злить, уж поверьте. Эй, ты!
Указанный «эй, ты», качавший рычаги, испуганно втянул голову в плечи. Скотский мир, где взрослый человек вот так боится какого-то отмороженного сопляка… Хаунд чуть не сплюнул от такого мерзкого зрелища.
– Ты ж знаешь, что меня злить не нужно?
«Эй, ты» закивал, да так, что того гляди башка отвалится.
– Вот именно. Так что…
Хаунду надоело. Да и время поджимало. Но убивать ему не хотелось. Пока.
– Эй, глупый юнге…
Узкомордый от удивления картинно приподнял бровь, прищурился, ища взглядом говорившего. А попутчики Хаунда, трусливые гниды, тут же подвинулись, открывая, сраные благодетели, вид на него, сидящего и так и не скинувшего капюшон.
– Это чего там за кукареканье со стороны параши, папаша?
У-у-у, дас ист вундербар.
– Кукарекает ваш цыплячий выводок, дурень… – Хаунд, приподняв деревяшку, полюбовался почти готовым результатом. И решил стругануть еще немного. – Да и сын, будь он у меня, был бы умнее тебя. И красивее. И выше.
– А если в лоб щелбан, да вот отсюда?
Стволы качнулись, остановившись на Хаунде.
– Щелбанка у тебя не доросла, думкопф.
Расстроенный сталкер, явно вздрогнув, косился на него уже куда как с надеждой. Сообразил, выходит?
– Да ты, посмотрю, папаша…
– Ты еще глупее, чем мне думалось. – Хаунд поднял голову, глядя на него. Свет что ли не падает на лицо или Волчата совсем потеряли берега? – Уходи, пока весь ваш выводок идиотов не получил хороших подсрачников. Вам они точно не помешают. Хотя, нет… Тебе достанется не подсрачник. Я тебе горло выдеру, для профилактики малолетней преступности. Внесу, как ты сказал, посильный вклад в строительство нового общества и воспитание подрастающего поколения. Вам всем, ублюдки, не помешает хороший пример наказания за плохое поведение.
Темнота молчала. Не шуршала, перестала звякать и потухла. Дас гут, йа.
– Да я…
– Я, я, я… Знаешь, в чем твоя проблема, айне юнге идиот?
Узкомордый, дрожа от злости, сплюнул, открыл рот.
– Не отвечай, мне уже очень тяжело переносить всю глупость, что несет твой поганый рот. И учти, возблагодарив кого угодно, сейчас к тебе повернулась моя добрая часть. Всем своим честным и искренним лицом, желающим тебе именно добра в виде оставшихся минут твоей никчемной жизни. Ты же помнишь про горло?
– Сейчас сдохнешь!
– Это вряд ли. Объяснить почему? Эй, выродки, слушайте и внимайте взрослому человеку, потом поделитесь с остальными. Видите?
Хаунд поднял руку, показывая наконец-то законченную деревяшку. Трещала лампа, плюясь огненными каплями, звенела вода, свет переливался на незатейливой свистульке.
– Знаешь, что главное, если перед тобой враг? – Хаунд оскалился.
– Я…
– Именно, что ты. Главное – отвлечь внимание.
Курок «галана» щелкнул, смазанный и готовый к бою. Темнота загустела запахом выступившего пота, того самого, от адреналина и страха.
– Не дергайся, майне кляйне кинда… – Хаунду очень понравилось смотреть на его узкую мордочку, сейчас заблестевшую глазами. – Вот эта свистулька сейчас может вызвать джинна. Ты знаешь, кто это?
– Я знаю! – пискнула тетка с кружевами.
– Гут, – кивнул Хаунд. – Вызвать джинна стоит недешево. И, мои попутчики, сейчас предлагаю вам сделку… Или вы вызываете джинна, спасающего ваши шкуры. Или, детки, все десять, включая двух за нашими спинами, я просто ухожу, оставляя вам с их барахлом. И, йа, горло все же вырву. Слово есть слово. Ну, кто-то хочет купить услуги джинна?
– Да!
Захотели все, в чем Хаунд и не сомневался. Следующая дрезина пойдет через час, доставляя последних пассажиров, это же знают и пассажиры, и Волчата.
– Гут. Слушай меня, малыш… И вы, детки в темноте. Эй, любительница кружев, лови, свисти.
Тетка поймала и свистнула. Хаунд встал, откинув капюшон и не убирая револьвера. Ствол смотрел на блестящую узкую мордочку Волчонка, дрожащего всем телом и обоими стволами своего странного огнестрельного чудовища.
– Я джинн, натюрлих. Очень меркантильный и очень злой. Меня зовут Хаунд, и мне очень не нравится, когда в меня тыкают стволами. А еще, майн кинда, мне
