– А откуда ты знал, зараза, что он точно здесь?
Хаунд посмотрел на нее с явным недоумением:
– Это же Швед. Он всегда делает заказ до конца Рихтиг.
– Обалдеть… – Кулибин, растирая развязанные руки, сплюнул. – То есть ты, мохнатая морда, мог просто откинуть кони, изображая «пиф-паф» своими корявыми культяпками, если бы этого самого Шведа тут не оказалось?
Хаунд не ответил. Ну зачем объяснять простые вещи…
Что ветер дул со стороны вон того высоченного здания. Что Швед давно стал не-чистым, а запах у каждого индивидуален. И что нос Хаунда, йа, все же достался ему не от обычного человека-родителя, а от второго… Знать бы еще, от кого.
– Хаунд… – Девил, развязав Зуба, помогла тому встать.
Пацан по-щенячьи радостно смотрел на нее.
– Вас?
– Спасибо. – Девил улыбнулась. – А еще ты теперь должен мне новую «гончую».
– Гут.
Он подошел к ней, смотря сверху вниз в ее голубые глаза. Смотрел, понимая, что тонет в них…
– Эй, голубки! – возмутился Кулибин. – Вы, случаем, не офигели тут пялиться друг на друга? У нас дел, как у дурака махорки. Хаунд, подгоняй вон ту халабуду с сараем к нашему «урагану» и цепляй жесткую сцепку. Зуб, помоги ему. А ты, красотка, пока поищи в той «буханке», что не проедет и километра, цепи.
– Зачем?
Кулибин сплюнул.
– Бочки, что нам за твою красивую задницу достались, закрепить. Чего лыбитесь, идиоты? Жизнь продолжается, а горючка стоит… много, короче. Все, хорош трепаться, пора работать и сваливать отсюда, а то городские набегут.
Эпилог
В его… в их домашнем очаге смолисто и сладко потрескивали настоящие вишневые полешки.
Кулибин, матерясь и баюкая сломанную руку, умотал на Товарную, обнаружив там самую настоящую ремонтную базу, несколько кранов-козлов, вполне себе работающих от генератора, и все остальное. А может быть, он просто решил оставить наедине двух взрослых людей, интересующихся друг другом очень сильно, и, что куда важнее, разнополых, и не совсем людей, йа.
Хаунд, вытянув ноги к огню, курил трубку или, вернее, самый настоящий чубук, склеенный из янтарных пластинок и кости.
Табак из Кинеля ему нравился все больше. Как и перспективы работы с железнодорожниками. Оставалось только решить вопрос с собственной платформой-фортом на железке – и дело в кармане, йа.
– Всегда мечтала именно о таком тихом счастье, – поделилась Девил, с ногами забравшись в новое кресло, найденное в закромах Птаха. – Сидеть, смотреть на огонь и мирно наслаждаться твоим глубоким молчанием.
Почему-то слова ее так и отдавали сарказмом. А его Хаунд не очень жаловал.
– Правда, йа?
– Ну… – Девил намотала алую прядь на палец. – Нет. Зачем мне тупо сидеть и пялиться на огонь твоего недоделанного камина? Ты, часом, друг сердешный, не почитываешь ли любовные романы на досуге?
Хаунд засопел.
– Да и дымишь ты… Бобик… как паровоз.
Кому еще он мог разрешить называть себя Бобиком, как не любимой женщине?
– Значит, так… – Девил решительно опустила вниз босую ногу, наступила на холодный бетон и тут же вернулась в прежнее положение. – Для начала надо бы как-то тут утеплиться, что ли.
– Завтра привезут ковры. Настоящие, шерстяные, красивые.
– Это хорошо. А во-вторых, милый, расскажи-ка мне, почему вдруг ты так спокойно наслаждаешься жизнью, когда под боком Прогресс и затевающаяся войнушка?
Информацию из него Девил вытянула еще по дороге домой. Вцепилась клещом и не отпускала, пока уставший Хаунд не закончил рассказывать.
– Мы теперь их союзники.
– Мы?
– Ты и я. Вороны. Может, даже Братья, хотя надо бы скататься к ним и бросить вызов вожаку.
– У Братьев нет вожака, дурило лохматое… – Девил красиво взяла тоненькую чашку и начала пить давно остывший кофе. Тот самый эрзац, найденный в загашниках бункера на Товарной. – Они все решают на вече, и вызов там бросать бесполезно, а то я давно загребла бы их под себя. А когда я успела согласиться стать союзником Прогресса, м-м-м?
В этом ее кошачьем мурчании так и сквозили стальные острые нотки. И Хаунд вдруг огорчился.
– Так будет лучше.
– Лучше… – Девил отставила чашку и подперла ладонью подбородок. – Ты мой стратег, ушастый, бородатый и страшный.
Она явно издевалась, понимая, что ему сейчас совершенно не хочется цапаться с ней. Только… йа, не обманывал ли он себя и не обвела ли эта красивая, умная и опасная баба его вокруг своего изящного пальца?
– О-о-о… – Девил улыбнулась. – Какое интересное выражение лица, милый…
– Вас? – Хаунд опешил.
– Что – «что»?
Она улыбнулась. Открыто и красиво. Мало что казалось Хаунду красивым в этом сумасшедшем мире.
Ему очень нравились звезды.
Его заводили матовые плавные изгибы хорошего оружия, идеального в своей лаконичности и непередаваемо прекрасных формах.
Очень грел его душу «Ураган».
И она. Сильная, умная, жесткая, знающая себе цену и… улыбающаяся ему.
– Ты же Хаунд. Ты – чудовище, кровожадный монстр, медведь в почти человеческом обличье, считающий своей территорией весь этот гребаный город. Ты плевать хотел на всех и вся, но заключаешь союз с Прогрессом. Сколько раз тебя пытались убить, Бобик?
Он не считал. Много.
Девил знала это.
– Тебя боятся… Многие боятся, и не зря. Ты, вместе с калекой и пацаненком, зеленым соплячком, спас меня, убрал Чифа и его людей, забрал себе Воронов и оттяпал за несколько дней такой кусок территории. И не отдашь ведь теперь, милый мой Бобик, никому и никогда. Только через твой труп, а это, все знают, очень сложно устроить.
Хаунд, затянувшись, смотрел на ее руку, жестикулирующую в такт словам. Слушал, слушал, слушал и… готов был слушать еще и еще.
– Тебя боятся, – повторила Девил, – а ты сидишь и не знаешь, как найти подход ко мне. Ты – мой личный плюшевый мишка, добрый, мягкий и теплый… узнай кто, ведь не поверит. Ты же Хаунд, ты почти сама смерть, пусть и звучит это до жути глупо. Но так и есть.
– Гут, и?
Хаунд, вернувшись к созерцанию огня, шумно выпустил дым через нос.
– Не обижайся, милый… Всему свое время, и нам с тобой его должно хватить.
– Мы как будто сделку обсуждаем, йа… Это…
– А кто тебе сказал, Бобик, что семейная жизнь проста и приятна? Это работа, не проще наших с тобой текущих дел.
Хаунд кивнул и… осклабился.
– Чего? – Девил непонимающе уставилась на него.
– Приятно, йа, когда женщина сама говорит, что и как, не дожидаясь каких-то там правильных мужских шагов.
– Вот ты сволочь!
– Редкостная, йа.
– Ну, Бобик, смотри мне, если…
– Йа-йа, майне фрау, мне все понятно. А нападения со стороны Прогресса ожидать не стоит, йа, я уже сказал – мы с тобой выгодные союзники. Пока.
– Ты хочешь заняться железкой? – промурлыкала Девил, прищурившись. – Это так будоражит…
– Я всегда знал, что хорошие мозги вам, женщинам, нравятся больше смазливого лица, – довольно хрюкнул Хаунд, –
