Жаль только, Раф даже саркастически перестал улыбаться и по-прежнему был напряжён. Совесть вновь стукнула меня клювом дятла по затылку. Удивительное дело, как меня чувствами разрывает с момента, когда я встретила Рафаэля – не просто по синусоиде – вверх-вниз, а синус-косинус одновременно. Не замкнуть бы! В общем, теперь меня мучила ответственность за то, что я его втянула.
Я притормозила возле Хорьковского зеленого забора и взглянула на Рафа.
– Раз уж вы будете рядом, подыграйте мне, пожалуйста, – с мягкой улыбкой попросила я.
– Как?
– Просто кивайте, когда я буду к вам обращаться.
– Ладно, – чуть пожал он плечами.
Я набрала Хорькова и пропела по телефону:
– Александр, здравствуйте! Это Любовь Соколова. Я возле вашей молочной фермы, вы можете уделить мне несколько минут?
– Любовь? – слегка запнулся наш передовик. – Э-э… Мы ведь обсудили все вопросы с Юрием Николаевичем вчера. Мне очень жаль, но вам придётся искать другого поставщика.
– Вам не жаль, – улыбнулась я лисой в трубку. – Но я без обид: бизнес есть бизнес. В целом, вопрос с поставками решён, проблем нет. Я просто хотела нашему новому сотруднику показать одну из лучших частных ферм в Подмосковье. Вы не откажете мне?
– О нет, – растаял Хорьков. – Если так, сейчас подойду к воротам.
Я знаю, он любит не только развиваться, но и самолюбоваться. Почёсывание по шёрстке ему так же приятно, как и его коровам. Я отбила звонок и улыбнулась Рафу:
– Господину Хорькову совсем не обязательно знать вашу должность. Извините, я тут немного буду лавировать, но мне очень нужен именно этот поставщик. Вы сами поймёте, почему.
Раф кивнул. В данном случае хорошо, что он не разговорчив.
Через пять минут мы уже шли по коровнику с накинутыми на плечи белыми халатами. Хорьков маршировал перед нами, с гордостью окидывая взглядом свою жующую сено вотчину. Невысокий, подвижный, крепко сбитый, с посеребрённым ёжиком и короткими пегими усами под пронырливым носом, он был похож на в меру упитанного, одомашненного хорька.
– Вот, Люба, на днях мы установили новый автомат подачи сена.
– Здорово! Просто замечательно! – воскликнула я и пояснила Рафу: – Александр серьёзно подошёл к вопросу открытия фермы. Ездил в Швейцарию и внедрил здесь наиболее удачные идеи.
– Прежде всего, – встрял Хорьков, – мы относимся крайне дотошно к селекционированию коров. У меня только голштинские, лучшие экземпляры…
Раф немного склонил голову и вдруг сказал:
– Лучшие представители голштинской породы отличаются чёрно-белым окрасом.
Я удивилась. Хорьков обиделся и опух щеками.
– У меня разновидность красно-пёстрая. Одна корова даёт от тридцати до сорока двух литров молока в день! Только до семидесятых годов такой подвид считался рецессионным, а теперь наоборот, – гордо вскинул подбородок фермер. – Поэтому у меня пятьдесят голов, и все исключительно красно-пёстрые.
Раф пожал плечами и посмотрел на меня. Я продолжила экскурсию, улыбаясь и расхваливая хозяйство Хорькова на все лады. Тут действительно было круче, чем на любой другой ферме района. Рафаэль кивал, как договаривались, хотя в окружении коров и сена выглядел странно и неуместно – именно, как испанский гранд, случайно забредший в хлев.
Зато Хорьков цвёл, чувствуя себя бароном молочных рек и королём кисельных берегов.
– Вы специально ко мне приехали? – явно ожидая положительный ответ, залихватски спросил он.
– О нет, – мотнула я головой, пора было добавить кислинки в щедро разлитый мною мёд. – Мы были у Корнилюка на переговорах, а потом решили заглянуть к вам, раз уж по пути. Я люблю у вас бывать, вы всегда вкусным чаем угощаете и на ухоженных коровок посмотреть приятно. И теперь ведь уже не будет повода к вам заглядывать.
Хорьков опустил глаза.
Да-да, чувствуй вину, гад молочный! Я к нему со всей душой, а он к монстрам бездушным переметнулся. И ведь Корнилюк мне выложил, что разница Тримм-Тиль-Баном предложена в рубль всего за литр. В рубль! Предатель!
Я улыбнулась ему так же, как на выпускных учителя улыбаются: типа, хорошие вы детки, но идите-ка уже лесом. Хорьков вздохнул:
– Надеюсь, вы на самом деле не в обиде, Люба. Работать с вами мне тоже было приятно.
– О, Боже, конечно нет, – просияла я, – какая обида! Ваш объём мы уже нашли, как восполнить, тем более под предложенные мной новые условия сотрудничества очередь выстроилась.
– А какие условия? – повёл носом Хорьков.
– Стабильная цена круглогодично для эксклюзивных поставщиков, – как бы между делом бросила я, подходя погладить задумчивую корову, провожающую меня влажными карими глазами.
– То есть летом, как зимой?! – пробормотал мне в спину Хорьков.
– Да. Так удобней вести бухгалтерию, налоги платить, и так далее. Есть своя выгода в стабильности. – И, поглаживая крутой лоб животного, прикрывшего от удовольствия веки, я назвала сумму за литр. Обернулась.
Хорьковые глаза стали круглее и загорелись алчностью. Он засунул руки в карманы, высунул, облизал губы под усами. Обернулся, достал телефон, глянул на тёмный экран. Но поджал губы и ничего не сказал.
И тут Раф, отодвигая носком ботинка упавшую на дорожку солому произнёс:
– Любовь, а мы не опоздаем с вами на частный молочный комбинат в Глазово?
Мы с Хорьковым моргнули. Меня огорошило одно: откуда Раф про него знает?! Это же самая круть в Подмосковье, но у них все ходы записаны, к ним не пробиться! Раф вроде дипломатией занимался, а не молочным бизнесом…
– А зачем вам в Глазово? – хрипло спросил Хорьков.
– Ну, мы планируем расширяться, – на ходу нашлась я, отвлекаясь от томно жующей бурёнки.
– А в Глазово самая передовая автоматика, – добавил невозмутимо Раф. – И объёмы.
Хорьков засуетился.
– Да разве ж там автоматика? Точнее, даже если и есть, подумаешь?! Там к коровам, как к машинам относятся! Ничего человеческого! Конвейер. А у меня каждая коханная. И вообще личность. Я по именам их всех знаю: вот это Красуня, а это Сифильда, а вот, с пятнышком на лбу – Офелия…
Раф кивком указал на клипсу в которой был прикреплён лейбл с именем.
– Я тоже умею читать.
Хорьков пыхнул:
– Да я их даже по крупу узнаю! И мы их пасём на свободном выгуле, а не сухим сеном кормим. На солнышке выгуливаем. Это вкус даёт молоку натуральный! Как в деревне у бабушки. Никакое Глазово вам такое не даст.
– Ну, мы рады были с вами работать, – ответила я, – но вы сами предпочли другого закупщика.
– Возможно, я поторопился…
– Нам тоже нужна стабильность, – развела я руками и, как фокусник извлекла из внешнего кармана портфеля пустой договор. – Именно поэтому я и прибегаю к на первый взгляд не выгодным для меня условиям. Платить больше, чтобы не заниматься одним и тем же вопросом из года в год? Пожалуйста. Но я и от контрагентов потребую того же. Мне главное – эксклюзивность и постоянство.
– Можно? – Хорьков аккуратно взял из моих рук договор. Забегал глазами по строчкам, облизнул верхнюю губу и быстро предложил: – Я бы очень
