– Я так понимаю, мы закончили, – произнес мистер Форкл, доставая свой кристалл.
Софи кинулась к Эдалин в объятия, жалея, что не может уговорить маму остаться.
– В этот раз я хотя бы с тобой попрощаюсь, – прошептала та. – Прости, что не смогла в прошлый раз.
– Не извиняйся, – ответила Софи, утирая глаза. – Так было даже легче. Как будто мы расстаемся временно.
– Потому что так и есть. – Эдалин обняла ее крепче. – Обещаю тебе, Совет не сможет нас разлучить. А теперь ты мне кое-что пообещай. Не волнуйся, я не прошу тебя прекратить рисковать, или не думать о нас, или о чем-то другом, что ты не можешь выполнить. Но обещай, что никогда не сдашься. Как бы ни было тяжело. Даже если надежда погаснет. Никогда, ни за что не сдавайся.
– Не сдамся, если ты не сдашься, – шепнула Софи.
– Никогда, – заверила Эдалин.
– И передай Грейди, что я его люблю.
– Обязательно. – И Эдалин поцеловала ее по очереди в каждую щеку.
Она убрала прядь волос со лба Софи, а затем взяла мистера Форкла за руку, и они исчезли, оставив девочку в одиночестве.
Глава 37
Фитц шел на поправку медленно, как и предупреждала Микстура, и все же Софи волновалась, что что-то не так. Когда он вставал, у него кружилась голова, а от каждого глубокого вздоха кололо в груди. А от эликсиров, которые Микстура давала ему во время осмотров, становилось лишь хуже.
Софи начинала всерьез задумываться о предложении Кифа похитить Элвина. Но она понимала, что стоит подождать хотя бы до конца недели. Если после последней порции мерзкого чая Фитц не поправится, она первая бросится в Забытые города устраивать западню.
Не радовало ее и то, что Калла до сих пор не вернулась, а Коллектив не разрешал навестить Прентиса. Она предлагала помощь много раз, но ей постоянно твердили, что ментальную энергию нужно беречь. А когда то же самое предложила Делла, они согласились, и Софи изо всех сил старалась не обижаться.
Декс тем временем все время проводил со своим ветвителем, а Биана помешалась на Игги. Благодаря Дексу имп стал обладателем шелковистого синего меха, и каждое мгновение свободного времени Биана пыталась приучить Игги к вегетарианской диете.
Так что Софи осталась наедине с учебником для когнатов и прикованным к постели партнером по телепатии. Единственным полезным занятием, которое она смогла придумать, было помочь Кифу с воспоминаниями. С одной стороны, она отчаянно желала найти зацепку о плане «Незримых». С другой же, она безумно боялась возможной реакции Кифа.
– Ты так и не рассказал о воспоминании, над которым работал. – Она расхаживала по его комнате и рассматривала новые записки на стенах.
– Потому что оно было глупым. – Он схватил с пола смятую бумажку. – Я пытался понять, как она оставалась на связи с «Незримыми», и вспомнил, что у нее был браслет, который мой отец ненавидел, а значит, его подарил кто-то другой. Я решил, что это мог быть коммуникатор, но я не понимаю, как она им пользовалась.
Он расправил бумажку и показал Софи набросок браслета с круглыми сверкающими бусинами.
– Ух ты, я не знала, что ты умеешь рисовать.
– У меня плохо получается. – Киф выхватил рисунок из ее рук и снова его скомкал.
Он был не прав – его рисунок походил на фотографию. Но в то же время Софи была с ним согласна – она сомневалась, что браслет был зацепкой.
– Ну, – произнесла она, – поэтому я здесь. Когда смотришь на воспоминание на бумаге, легче найти что-нибудь важное. – Она достала дневник памяти и перелистнула на пустую страницу. – Начнем с чего-нибудь легкого, – заверила она, когда Киф позеленел под стать Фитцу во время фестиваля рвоты Вакеров. – Я думаю, что было бы неплохо запечатлеть твои воспоминания о нападении «Незримых». Возможно, ты заметишь что-нибудь, на что не обращал внимания, и поймешь, что это удобно. А еще так тебе будет легче, потому что я там тоже была.
Киф расслабил плечи.
– Да, давай попробуем. Что нам делать?
– Ну, сначала представь себе то, что ты видел. А потом разреши мне проникнуть в твое сознание – и – да, знаю, звучит жутко.
Киф слегка улыбнулся.
– С тобой не так жутко, как могло быть.
Она коснулась его висков. Он дернулся.
– Прости, не ожидал. Фитца ты не трогаешь.
– Я так привыкла к его разуму, что мне больше не требуется физический контакт. Просто расслабься, ничего страшного не произойдет.
Киф кивнул и застыл, тихо вздыхая, когда ее пальцы коснулись его головы. Только тогда она поняла, насколько близко друг к другу они стоят.
– Ты там как, Фостер? – спросил он, улыбаясь чуть шире. – Вижу, у тебя поменялось настроение.
– Просто готовлюсь заново пережить нападение. Готов?
Он кивнул, тяжело сглотнув.
Софи повторила за ним, а затем глубоко вздохнула и открыла ему свой разум.
Она все равно не была готова к тому, насколько ярко картина отпечаталась в памяти Кифа. У Фитца не было фотографической памяти, поэтому его воспоминания всегда расплывались. Но мысли Кифа были высочайшего разрешения – а звуковая дорожка подошла бы к самому высокобюджетному фильму.
С дрожащими руками она наблюдала, как вместе с Кифом покидает океанскую пещеру «Черного лебедя». Не успела Силвени оторваться от земли, как пятеро эльфов в черных плащах сбили их. Для Софи битва прошла в дымке боли и усталости от пережитого. Но для Кифа все было четко и ясно. От его ярости потяжелело в животе, особенно когда один из «Незримых» кинул в его голову камень. Сейчас они знали, что это была его мать, но в течение всей битвы Софи не заметила ни единой зацепки. Леди Гизела ни разу ничего не сказала – даже когда Киф порезал ее гоблинской метательной звездой. И она сражалась без сожалений, несмотря на то, что перед ней стоял собственный сын.
«Старая добрая мама, – подумал Киф. – Согласись, такое приятное воспоминание».
Его мысли переключились на Эверест, к битве, которую Софи пропустила. Огр утащил ее сквозь потолок пещеры, и она так и не узнала, как тяжело пришлось ее друзьям. Киф сражался отчаяннее всех. Он с безукоризненной точностью метал звезды: угодил одному дворфу в руку, помешав бросить в Фитца булыжник, а другого ранил в ногу и сбросил его с хвоста. Он пробирался сквозь сугробы, рвался вперед наперекор морозному ветру, не останавливаясь, пока не нагнал «Незримых». А затем… паника помешала ему точно прицелиться в эльфа, которого он считал своим отцом.
Из-под снега выскочили новые дворфы, и Киф погнался за отцом с единственной мыслью: «Я должен покончить с этим». Когда он догнал его, он был готов сделать то, что следовало. Но потом ветер сорвал с отца капюшон, и Киф увидел, кто под
