Хромов выпил вместе со всеми. Не трофейного коньяка, хотя он имелся в достаточном количестве, а все того же демократичного пойла, что и остальные. И, что характерно, вечером проснулся без малейшего признака похмелья. Даже ломота в мышцах практически ушла. Все же спирт здесь умели делать весьма качественный. Так что настроение, с которым Сергей устраивался на ставшем уже практически родным сиденье механика-водителя, можно было охарактеризовать как вполне сносное.
На этот раз они уже не пытались изображать скаковых лошадей. Во-первых, темно и плохо видно. Во-вторых, прошел дождь, от чего дорога стала скользкой, и грузовики на ней изрядно «водило». Ну и, в-третьих, раз их не накрыли еще днем, значит, все, оторвались. Колонна месила грязь, уходя все дальше от мест активных действий.
Шли почти всю ночь, и с дневкой получилось еще удачнее, чем в прошлый раз. К утру они вышли к небольшой, дворов пятнадцать, деревне. Обычно такие проскакивали, не останавливаясь, но здесь и сейчас решено было не гнать дальше и передохнуть в почти человеческих условиях. Тем более, с начала войны немцы в этой глуши появлялись всего-то пару раз, реквизировав половину куриц, свинью, много яиц и двадцатилитровый бидон молока. И все как-то, неприятно – но далеко не смертельно. Полицаев нет, распоряжается всем председатель колхоза, огромный добродушный мужик, заросший начавшей седеть бородой так, что глаз не видно.
Приняли их вполне радушно, тем более, почти две трети мужиков ушли в армию. Бабы, охая, размещали бойцов по домам, столы ломились от еды. Здесь, видимо, неплохо жили – делились явно не последним, а немцы ограбить их практически не успели. И, как оказалось, крестьянская еда в эту эпоху могла быть не только «простой и сытной». Такого разнообразия в посоле огурцов, помидоров, грибов Сергей просто не ожидал. И после достаточно пресного меню, которым избалованному выбором человеку из будущего приходилось довольствоваться в последнее время, выставленное угощение пошло «на ура». В общем, из-за стола он выбрался изрядно потяжелевший, двигаясь с трудом и отчаянно желая выспаться.
Вполне можно было бы разместиться на ночлег в доме, однако этому всерьез мешало одно маленькое обстоятельство. Кто другой на него, скорее всего, и внимания бы не обратил. Вот только даже после их приключений Сергей так и не изжил остатки брезгливости, а в доме были тараканы. Вернее, не так. В доме было МНОГО ТАРАКАНОВ. Их здесь и не особо стремились выводить. Раньше считалось, что эти насекомые – к богатству, да и сейчас веривших в этот бред хватало, а потому на отвратительных рыжих жуков взгляд натыкался буквально везде.
На малой родине Сергея с этими тварями боролись, и весьма эффективно. Зимы холодные, переселишься на три-четыре дня к соседям, оставив дом без отопления, и делу конец. Вымерзнут. Полностью от тараканов избавляться таким способом не удавалось, но поголовье их сокращали изрядно. Старые дедовские способы – они, как правило, эффективны. Позднее, когда семья переехала в город, там как раз произошло резкое сокращение численности этих насекомых. Почему? А хрен их знает, ученые так до конца и не разобрались. Главное, проблема исчезла. Так что жить Сергей привык в относительно свободных от засилья кухонных паразитов условиях, а тут… В общем, спать он пошел на сеновал.
Разбудила Сергея всхрапнувшая лошадь. За последнее время он привык спать когда угодно и где угодно, лишь бы нашлось, куда голову прислонить. И посторонние звуки вроде рева мотора и лязга железа его не беспокоили совершенно. А вот этот мирный звук в такой же мирной тишине прозвучал, как выстрел, моментально выдернув Хромова из объятий Морфея.
Новый всхрап, недовольный донельзя, негромкий стук копыт, позвякивание уздечки… Какого черта! Остатки сна ушли, будто их и не было, соображать на войне учишься быстро. Рука привычным движением нащупала под свернутой овечьей шкурой, используемой в качестве подушки, небольшой пистолет. Остальное в танке, но оба вальтера с собой, один в кобуре, на ремне, валяется рядом, а второй, более компактный, под рукой.
Сжимая в руке грубоватую, но удобную рукоять, он тихо-тихо встал и крадучись подошел к дверям. Босые ноги ступали бесшумно, и в едва-едва разгоняемом слабым желтоватым светом луны сумраке он различил наконец посмевшего разбудить его нарушителя спокойствия. Мелковатая фигура – женщина? Подросток? Сноровисто, хотя и несколько нервно седлает лошадь. Той не нравится, прядет ушами, но не брыкается. Непонятно, однако, а Сергей не слишком любил всевозможные непонятки. Особенно в последнее время, когда они начали у него ассоциироваться со смертью.
Два широких, почти бесшумных шага вперед, пистолет упирается так и не успевшему сесть в седло человеку сзади под основание черепа. Тот ойкает, приседает, по голосу судя и впрямь пацан. Сергей аккуратно закрыл ему рот ладонью, развернул к себе:
– А ну, тихо! Говори, как на духу, кто такой и что творишь?
Парнишка смотрел на него вытаращенными, белесыми от ужаса глазами. Это можно было рассмотреть даже при свете луны. Молчал – похоже, впал в ступор. Ну, что же. Ствол пистолета, качнувшись, оказался аккурат напротив его глаз:
– Что молчим, кого ждем?
Пацан, интересно, ему хоть вторая дюжина лет-то пошла, стоял и молчал. Ну что же, не хочешь по-хорошему – значит, будет как всегда. Сергей одним движением заломил ему руку за спину и толкнул в спину. Пошли, мол. Тот попытался дернуться, но молча, не поднимая шума. Впрочем, сейчас это уже не играло никакой роли.
Пятнадцать минут спустя они сидели за столом, в упор глядя на бородача-председателя. Ну что поделать, мальчишка, оказавшийся его племянником, не стал запираться. Едва щелкнул взводимый затвор, как он обделался. В буквальном смысле обделался. И, естественно, рассказал, кто, что и зачем. Интересная картинка получилась.
Как оказалось, председатель его послал в соседнюю деревню, где квартировали немцы. Деревня впереди, завтра группа Мартынова через нее проедет. Разумеется, десяток фрицев погоды не делали, но, может, у них имелся телефон. А и нет – найдут, кого послать. И, по задумке председателя, они сообщат о красноармейцах куда следует. Вот, как-то так, все просто и незамысловато.
– Как же так, Семен Евграфович? – Мартынов говорил спокойно, даже чуть удивленным тоном. – Вы нас приняли – и тут же решили сдать немцам. К чему? Вы, конечно, можете молчать, но…
