— Он примерно также и говорил. А еще постоянно твердил: Очисти сознание! Ты уж прости, Мари, но… твой отец, — последнее было произнесено почти одними губами, — никчемный преподаватель, в отличие от тебя, — тут же исправился парень, под грозным взглядом сидящей напротив девушки.
— Нет, Гарри. Просто вы не можете найти правильную точку соприкосновения. Я не спорю, Северус сложный человек и чтобы понять его требуется много времени. Но, ты не прав. Он обучил меня окклюменции. И я знаю, что в этом деле он — мастер.
— Наверное, ты права, — пожал плечами Гарри, — слушай…
— Может, научишь нас всех? — выпалила вперед друга свою блестящую мысль Грейнджер.
— Хмм, — Мари поняла, что это будет просто непревзойдённой практикой по легилименции, а ради этого стоило согласиться на что угодно, — можно попробовать.
Она медленно поднялась, откинула черную гриву волос назад и ухмыльнулась так предвкушающее, что Поттер и Уизли вспомнили, что Мария-то тоже Снейп и готовы были взять свои слова назад, а Гермиона рассмеялась.
========== Глава 48. ==========
Каждый думал, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или Хагрида.
А меж тем за следующий месяц учебы личная жизнь Марии и Луны перешла на новый уровень. Они действовали осторожно, но методично продвигались вперёд. Поцелуи участились, как и их глубина. Объятия стали крепче и менее целомудренными. Но даже при этом, они не спешили. Мари и Луне было комфортно так. Они наслаждались друг другом, не планирую чего-то большего. Подготовка Дюпен Чен к СОВ не мешала им проводить время вместе. Пожалуй, именно с Луной Мари находила нужную концентрацию. И даже нарглы и мозгошмыги Луны уже не были чем-то странным — они стали частью ее девушки, а значит частью ее самой. И, несмотря на подшучивания однокурсников о природе их отношений, Выручай-Комнату девушки чаще всего использовали для тишины.
Это и редкие тренировки спасли рассудок Марии от бессмысленного времяпровождения в Хогвартсе.
— Ваш мозг может все. Абсолютно все. Главное убедить себя в этом. Руки не знают, что они не умеют отжиматься, ноги не знают, что они слабые, живот не знает, что он сплошной жир. Это знает наш мозг. Убедив себя в том, что вы можете все, вы действительно можете все.
Еще несколько раз проведя занятия, связанные с непосредственной физической активностью, Мария присоединилась к группе учеников. Гарри Поттер, у которого своих дополнительных занятий было навалом, начал обучать чарам Патронуса. Но еще большие странные и даже пугающие перемены, связанные с известия о разгуливающих на свободе преступников, вызвали в Невилле. Дюпен Чен гордилась им и его успехами не только в магии, но и в покорении своих собственных способностей.
Долорес Амбридж оказалась действительно противной сукой. Ее приторно-сладкий, высокий голосок, в сочетании с едва замаскированным презрением ко всему, что она не одобряла — а этого было предостаточно, начал действовать на нервы. Скрывать это оказалось труднее и труднее с каждым днем. Однако, что еще раздражало больше этого, это как однокурсники начали реагировать на старую глупую корову. Слизеринцы в большинстве своем старались относиться к ней с безразличием или успешно подлизывались. А вот большая часть гриффиндорцев и более решительных хаффплаффцев оказались не настолько умны. Да, Мария и не могла бы их винить в этом. Но они… попадались слишком часто. Стоило быть умнее и какое-то время помолчать, вместо того, чтобы вскрывать эту загноившуюся рану. Иногда было похоже, что они стараются попасть в «черный список» этой женщины. Рассматривая Верховного Инквизитора Хогвартса как прямую попытку Министерства вмешаться в дела школы, которая всегда была вне его юрисдикции, они навлекали на себя ее гнев. Впрочем, решение было обоснованным. Студенты верили, что это их школа и защищать себя они должны сами, не надеясь на чью бы то ни было помощь со стороны.
Луна крепко сжимала руку Мари в своей хрупкой ладони, не желая отпускать. Анджелина Джонсон что-то рассказывала, заливаясь от восторга. Близнецы предлагали сливочное пиво всем желающим. Они отмечали ровно четыре месяца с основания подпольного клуба. Сама Мария наслаждалась им так же, как и присутствием Лавгуд рядом. Это был самый счастливый день в ее жизни. Она чувствовала взгляды Луны на себе, чувствовала ее пальцы в своей руке, ее дыхание на щеке, когда та склонялась ближе и шептала ей на ухо. Мари уже было не обязательно смотреть на нее, чтобы понять, что она делает. Но смотреть так хотелось. И она поворачивала голову, сталкиваясь с взором подруги. И они будто мы начинали тонуть в синеве и черноте друг друга. А потом так же стыдливо отводили взгляд. Это было головокружительно, потрясающе! Все происходящее перекрывало и страдания, и слезы, и страх открыться, что были до этого… Мари даже казалось, что это было в прошлой жизни, точно миновали годы с тех пор.
— У тебя снова настроение «профессор Снейп»? — Рон по-дружески стукнул ее по плечу, и кто же увернулся от встречного удара.
— Что ещё за настроение? — наконец спросила она. Мария была впечатлена усердием отца и его способностью учить студентов, не применяя пыточных заклинаний. Поттер хоть и старался быть примерным учеником, был кошмарен. Он страдал, бесился, злился и не понимал. Неизвестная дверь в его видении не была слишком значимой мотивацией для изучения окклюменции, а подёргивание шрама и общее утомление он относил на избыточное количество дополнительных занятий.
— Ну как же! — всплеснул Рон руками. — Ходить во всем черном, на всех гудеть, за плечами иметь какую-то драму, а ещё всех бесить и периодически делать что-то хорошее.
Мария не могла не улыбнуться такому описанию нелюбимого преподавателя Рональда Уизли. И для нее это было своеобразным комплиментом.
— Так ты признаешь, что Северус делает что-то хорошее?
— Ну, почти, — тут же брякнул он, но кончики его ушей слегка заалели. Ну, что ж, ради такого,
