Мария помотала головой, отгоняя страшные картинки, наводнившие все её мысли. Теперь она чувствовала тоже что и Луна в тот момент, когда они ссорились. Это больно осознавать, что близкие люди не верят в тебя.
— Я не согласна. Нет и нет, — наконец, топнула она ногой раздражённо. — Ты считаешь это правильным?
— Безопасным, — отрывисто вставил он.
— Северус, пойми, это словно кусок моей души. Обливиэйтом ты уничтожишь её. Даже если я всё забуду, даже если буду делать вид, что все хорошо… в душе без этих воспоминаний останется дыра, которая рано или поздно сведёт с ума. Я каждый день буду чувствовать, что не хватает чего-то важного и дорогого. Северус, это будет больно. Не причиняй мне её.
Мужчина подошёл ближе и положил свои руки на плечи темноволосой девушке.
— Скажешь тоже “важного”, — хмыкнул он, приподнимая её подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Но собирающиеся в уголках глаз слезы, не позволили ему продолжить мысль.
— Да, важного. Ты важен мне, папа. Я не хочу потерять тебя. Не хочу однажды услышать, о твоей гибели и просто пожать плечами, утверждая, что война никого не щадит. Ты моя семья. Так останься ею до конца.
Северус Снейп прочувствовал все то, что ощущала его почти взрослая дочь. Он действительно ведёт себя как эгоист, хотя и понимает, что так будет лучше.
— Значит, закроем этот вопрос. Я, ай…
— Что случилось? — тут же спросила Мария, заметив, как вздрогнуло и скривилось на мгновение лицо отца.
— Метка. Вызов. Мне надо идти
— Береги себя, — тихо прошептала девушка, стирая солёные дорожки слез со щёк.
— Всегда…
Хлопок аппарации после стал знаком для Марии. Она не собирается покидать Англию и бросать отца. Она будет с ним так долго, как это необходимо. Но если ему действительно нужно её отсутствие дома, то лучше она погостит у друзей, нежели за 600 миль от него.
========== Глава 54. ==========
В ней было что-то особенное. Наверное, именно это и привлекло Мари в тот день знакомства. Босая, светловолосая и хрупкая школьница улыбалась ей и сравнила с дементором, умеющим менять обличье. Это увлекло. Она не могла не увлечь. В ней была какая-то неподдающаяся определению магия, очарование, свет. Луна никогда не стремилась походить на всех. Столько граней. Слегка безумна и благодаря этому так обаятельна. Луна Лавгуд была подобна экзотическому и хрупкому цветку, неизвестно как оказавшемуся на Туманном Альбионе. Для Марии гораздо больше чем просто красавица. Многие бы сказали иначе, видя её слегка выпуклые удивлённые светлые глаза, такие же бледные волосы и странный вкус в одежде. Дюпен Чен признавалась, что в ней сошлось всё, что она любит, как будто она создана… для неё.
Портал перенёс её в почти знакомую местность. Мари вспомнила, что недалеко от Луны должны жить Уизли и Диггори. Возможно, соседей волшебников было больше.
Дом её девушки стоял на вершине холма и напоминал чёрный цилиндр или скорее шахматную ладью. Даже при свете дня над ним висела луна.
Волшебница сделать несколько шагов по направлению к дому. Возле покосившейся калитки были прибиты три явно самодельные таблички с надписями: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала “Придира”», «Омела на ваш выбор» и «Не наступайте на сливы-цеппелины!». Очень в духе Луны и, кажется, теперь и её отца.
На дорожке, ведущей к дому, росли причудливые растения, среди которых Дюпен Чен заметила опасного цапеня, а также оранжевые редиски, так полюбившиеся Луне.
У самих дверей стояли две яблони без листвы, но почему-то усеянные яблоками и… омелой?! Входная дверь была утыкана гвоздями, а на ней висел молоток в форме орла. Рейвенкло — всегда Рейвенкло. Девушка хмыкнула и постучала в дверь.
Ждать долго не пришлось.
— Мария! — восторженно вскрикнула блондинка, выбегая навстречу. Облачена Луна была в джинсовый сарафан с объёмной футболкой под ним, а сверху накинут фартук.
— Ты приехала. Я так скуча…ммм, — губы её оказались заняты, — …чала, — наконец продолжила девушка. На щеках алел румянец.
— Папочка давно хотел с тобой познакомиться. Пошли. Он в своём кабинете. Работает.
Девушка пропустила её внутрь. Только потом Мари отметила, что Луна рисовала. Её волосы были забраны наверх и подоткнуты волшебной палочкой. В руке она держала кисть, а на щеке виднелся след красной и зелёной краски. Свой видавший виды, но от этого не менее надёжный чемодан, Мария оставила у входной двери.
Кухня в доме Лавгудов оказалась совершенно круглой. Было так непривычно видеть, что в ней было изогнуто всё: плита, рукомойник, шкафы с посудой. И всё до единого было расписано яркими цветами, птицами и насекомыми. Настоящий волшебный дом. Даже дом Северуса (нет, их дом) был более маггловским, видимо, подстраивался под пожелания хозяев. Оказывается, так здорово наблюдать за вкусами разных людей. Нора Уизли была наполнена суетой и домашним уютом, а Малфой-мэнор старинными гравюрами и аристократическим стилем.
Чугунная винтовая лестница вела куда-то наверх. Луна взяла её за руку, прежде чем они вошли в ещё одну комнату. Она оказалась тем самым кабинетом, при этом совмещая в себе функции гостиной и типографии. Огромный печатающий станок печатал “Придиру”.
На столе стоял бюст Ровены Рейвенкло — самая значащая скульптура в самодельной диадеме из сифонов для мозгошмыгов, напоминающих слуховые рожки, сливы-цеппелина и пропеллера австралийской веретенницы.
Мужчина в кресле увлечённо работал и не сразу обратил внимание на свою дочь.
— Папочка, это Мария Дюпен Чен. Я о ней рассказывала. Она моя подруга. Она погостит у меня летом, хорошо?
— Здравствуйте, Мария. Рад вас видеть. Не часто мою Луну навещают друзья. Я очень рад. Я Ксенофилиус Лавгуд. Приятно познакомиться.
Он поднялся и протянул ей руку.
Мистер Лавгуд оказался таким же светловолосым, как и его дочь. Платиновые пряди рассыпались по плечам. На губах сияла улыбка, а глаза излучали тепло. Он не выглядел на свой возраст. Может потому что жизнь, кроме смерти жены, не доставила ему ударов.
— Тыковка, покажи нашей гостье дом и сад. Она видела твой холм? Где ты её положишь спать? У нас есть чем её покормить?
Луна рассмеялась.
— Всё в порядке, папочка. Не переживай. Я всё устрою. Работай, не отвлекайся.
Мари ещё раз улыбнулась и вышла. Жилые комнаты находились на третьем этаже. В частности и комната Луны. На полу лежал светло-голубой ковёр. Сама обстановка почти напоминала обстановку Хогвартса. Кровать с балдахином — правда, шире школьной, шкаф, письменный стол. С одним лишь исключением — роспись.
Весь потолок был украшен изящными портретами Гарри, Гермионы, Рона, Невилла, Джинни и её самой, соединёнными многократно словами «Друзья», выведенными золотой краской.
— Значит, друзья? — ухмыльнулась Мари, обнимая Луну сзади
