— Свободной… — Склонив голову набок, мужчина еще раз смерил наемницу оценивающим взглядом и покачал головой. — Свобода дается только людям… Да и то только тем, которые понимают, для чего им нужна свобода.
— Имеешь что-то против таких, как я? — чуть заметно прищурилась Элеум.
Губы монаха изогнулись в усмешке.
— Именем Его. Ты действительно считаешь себя свободной… — Проронил он полным сочувствия тоном. — Даже не знаю: считать это скудоумием или непомерной гордыней… Неужели ты не понимаешь, что надевший ошейник хоть раз, никогда его не снимет? Какая разница, резала ли ты своих товарищей, добывала уголь в шахте, трудилась на полях или продавала свое тело? Раб навсегда остается рабом. А еще все знают, чем занимаются гладиаторы. Помимо основной, так сказать, задачи. Особенно женщины. Ты ведь, довольно симпатичная. Для убийцы, конечно. Сколько учителей у тебя было, а? Скольких тебе пришлось ублажать, чтобы тебя не убили в первом же бою? Для скольких ты стала подстилкой? Десять, двадцать, сто, тысяча? Сколько лет это длилось? Драться или трахаться, так, ведь, вас учат? — Мужчина коротко хохотнул и хлопнул в ладоши. — Я вижу на тебе клеймо стрелков, убийца. Как получилась, что в боевики взяли мутантку? Неужели братство оружейников перестало следить за чистотой крови?
Неожиданно монах крутанул кистью, и в его ладони, словно из воздуха, соткался длинный, хищно загнутый нож
— Знала, кому дать, сладенький, — злобно оскалилась Элеум. — У меня в этом большой опыт. И чутье. Ты ведь, сам сказал: драться или трахаться.
— И что ты выбрала? — прищурился мужчина.
— Эй! Вы чего? — переводя взгляд с наемницы на монаха, испуганно пикнула Кити. — Ллойс… Не надо. Он это специально…
— Не вмешивайся, дитя. Я просто преподам нашей сердитой подруге небольшой урок. — Снова крутанув в воздухе нож, мужчина широко зевнул и слегка поклонился. — Как мне кажется, ей будет к лицу пара новых шрамов. Так что, потанцуем, убийца?
— Ты меня не знаешь, сладенький, — уперев руки в боки, процедила наемница. — Может статься, что урок получишь ты.
— Посмотрим… — с серьезным видом кивнул мужчина и, неожиданно превратившись в вихрь лезвий, смазанным, почти не видным глазу движением метнулся к наемнице.
Вскрикнув от удивления и страха, Кити, перевернувшись на четвереньки, схватила с земли тесак и бросилась на прыгнувшего к Ллойс монаха. Она не струсит, только не сейчас, не сейчас, когда…
Небо и земля поменялись местами, и девушка кубарем откатилась прочь. С трудом встав на ноги, Кити подобрала выроненный тесак, но тут же застыла в нерешительности. Ее оружие было бесполезно. Совершенно бесполезно. Наемница и назвавшийся монахом мужчина двигались слишком быстро, чтобы попытаться хотя бы понять, чем помочь Элеум. Бессильно уронив руки, девушка принялась наблюдать за схваткой. Возможно, если поймать момент…
Нет, она даже взглядом может уловить лишь часть движений. Вот Ллойс сгибается, захватив впечатавшуюся в ее живот ногу, попутно заблокировав локтем удар ножа, резким движением выворачивает стопу в сторону, и монах катится по земле. Элеум прыгает следом, пинает его в плечо, бедро, голень, метит окованным сталью каблуком нелепо огромного трофейного сапога в колено, но еле успевает отдернуться в сторону от молнией мелькнувшего в опасной близости к животу ножа. Вот мужчина пытается схватить наемницу, но его пальцы бессильно скользят по потертой коже куртки, и он получает удар локтем в горло. Второй удар монах блокирует плечом, снова сверкает нож, но на этот раз наемнице удается перехватить запястье.
Кити невольно вскрикнула от радости. Она знает, что несмотря на внешность, Ллойс сильная. Очень сильная. Сейчас этот сумасшедший упадет, его лицо искривится от боли, а наемница просто отнимет у него нож и прогонит… Высвободивший руку неуловимым для взгляда движением монах тут же сам вошел в клинч. Бойцы, сцепившись, словно дикие звери, рыча, хрипя и плюясь, повалились на землю и принялись возиться в вырытой в ходе быстротечного столкновения каблуками сапог неглубокой ямке. Во все стороны полетели комья земли и мелкие камни. Снова обменявшись ударами, Элеум и монах, расцепившись на миг, замерли друг против друга.
Кити с шумом втянула сквозь зубы воздух. Сейчас или никогда. Прыгнуть этому страшному человеку на спину, ударить. Неважно куда, главное, ударить, замедлить, сковать своим весом… Ноги девушки уже сделали первый шаг, но тут Ллойс зарычала и прыгнула. Кити ахнула. Встретивший наемницу на полпути монах, как-то неестественно выгнулся, раскинул руки в стороны, и Элеум покатилась по земле, руки-ноги монаха обвили ее спину, левое предплечье придавило горло, в воздухе сверкнул нож. Неожиданно в уши Кити ввинтился тонкий крик. Так может кричать подраненный заяц. Или замученный жестокими детьми котенок. Девушке потребовалась целая секунда, чтобы осознать, что кричит она сама. Но этой секунды оказалось достаточно. Много ли можно успеть за один вдох? Ллойс успела многое. Рывком сбросив с себя на мгновение застывшего от удивления и неожиданности придавившего ее монаха, Элеум с размаху боднула его головой в лицо. Из разбитого носа мужчины хлынул целый фонтан крови. Монах охнул и попытался отстраниться от наемницы, но Ллойс ему не позволила. Крепко обхватив противника руками, наемница выгнула спину, широко размахнулась и снова впечатала лоб в переносицу монаха. А потом еще, и еще. Резко, с криком на выдохе воткнула колено в пах вяло трепыхающегося тела, снова ударила головой. Крякнув от натуги, перебросила противника через спину. Навалилась сверху, опять добавила коленом и только после этого позволила себе разорвать захват.
Подобрав выпавший из ослабевших рук вяло шевелящегося, распростертого на земле мужчины нож, Ллойс некоторое время покрутила его в пальцах, после чего брезгливо скривившись, воткнула его в землю рядом с головой монаха. С явным трудом встав на ноги, наемница слегка покачнулась и, сплюнув кровавую слюну, ощерилась в кровожадной ухмылке.
— Ну, что? Мы решили, где и чьё место, а? — хрипло прорычала она.
— Клянусь Его именем. Я не получал такой трепки… С тех пор, как стал мужчиной… — С трудом выдохнул монах и, неожиданно рассмеявшись, тяжело перевернулся на живот, попытался встать на четвереньки. Упал. Попытался снова. Во второй раз получилось лучше.
— Ох, — прохрипел он и снова рассмеялся. — Так как? Драться или трахаться, а?
Элеум зло сплюнула и, присев перед хихикающим монахом на корточки, протянула ему руку. — Смотри внимательно, святоша, — проворчала она, и на кончике ее пальцев заплясали слабые языки пламени.
С трудом сфокусировав взгляд на ладони наемницы, мужчина устало повалился на бок и уставился на девушку пристальным взглядом. Хохот как отрезало.
— Зачем ты мне это показала, ведьма? — спросил он после долгой паузы. — Думаешь, я приму исповедь?
— Можешь засунуть свою исповедь себе в задницу, сладенький… — Хмуро хмыкнула, стирая с подбородка кровь, Ллойс. — И
