Елизавета с размаху ударила, как выстрелила, шпагой по столику, стоящему обочь кресла.
— Господин флигель-адъютант! Кликните стражу на смутьянов! Будем государственный совет держать или орать, кто громче? — Властный голос императрицы повис на звенящей ноте.
Старики, ворча, рассаживались. Князь Голицын продолжил речь:
— Как видишь, матушка Елизавета Петровна, ладу и миру меж нами, родовитыми, не бывать, и потому жену наследнику престола Петру Фёдоровичу надобно искать в других краях.
— Что торопите, не вырос ещё, чтоб жениться. Несмышлён вовсе, дурак дураком, — сокрушённо покачала головой царица.
— Шестнадцатый годок — пора смыслить. А что спешим — пока трон до третьего колена закреплён не будет, всяк позарится на него. Опять, слышь, про убитого Ивана Антоновича гомонка идёт...
— И кого в жёны князю великому присоветуете? — Елизавета хитро из-под опущенных век взглянула на боярина: ответ ей был явно известен.
— Кого-кого... — пробормотал князь. — Будто не знаешь. Согласились мы взять в жёны наследнику принцессу Ангальт-Цербстскую, Софью Фредерику Августу, племянницу женишка вашего покойного Карла Голштинского.
— А не боитесь, что много крови немецкой окажется в жилах русских царей?
— О сбережении русской крови и печёмся. Принцесса приходится кузиной жениху нашему — вашему племяннику. А кроме того, она внучатая племянница короля шведского и происходит из старинного прусского роду. Повенчав три короны, обеспечим доброе соседство России, Швеции и Пруссии, а также влияние на австрийский и польский дворы, нейтралитет Дании, осторожность англичан, внимание Франции и Турции...
Елизавета удовлетворённо рассмеялась:
— Дозрели, стало быть, моховики? А кочевряжились! — Она поднялась. — И быть посему. Бецкой, доканчивайте переговоры с дядюшкой Фридрихом. — Сощурилась: — Тем более, говорят, будто вы с матушкой невесты когда-то в бирюльки игрывали? Или просто языки чешут?
2
Принцесса Софья Фредерика Августа решила сделать последнюю попытку согреться. Взглянув на властный профиль матери, белеющий в полутьме кареты, она тихонько потянула на себя узкую перинку, укрывавшую колени. Но Иоганна Елизавета, даже не взглянув на дочь, раздражённо дёрнула к себе перинку и деловито подоткнула её под себя.
И без того узкое лицо Фике, упакованное в капор с белой меховой опушкой, вытянулось ещё больше. Она огорчённо вздохнула и, как могла, укуталась в тонкий клетчатый плед, прикрывавший грудь. С жалостью посмотрев на свою голую красную руку, видневшуюся между перчаткой и манжетом, по-ребячьи попыталась втянуть кулачки в рукава, потом сунула их в муфту и замерла, боясь пошевелиться.
Небольшой возок, поставленный на полозья, можно было лишь условно назвать каретой. Но всё честь по чести: на дверцах — замысловатые гербы, впереди четвёрка коней, запряжённых цугом, на запятках — лакей, эскорт — два драгуна впереди, два сзади, да ещё одна повозка с сопровождающими.
За окном кареты проносились чахлые приболотные леса, дюны, опять дюны, одинокие, кажущиеся заброшенными, серые от холода усадьбы, серое низкое небо с тёмной просинью туч, редкий камыш, нехотя кланяющийся ветру...
Фике удалось немного согреться, и тряская дорога уже навевала сон, липкая дремота смыкала ресницы, и пар от собственного дыхания начал приобретать определённые очертания, но карета, споткнувшись на очередном ухабе, вдруг опасно накренилась, заскрипела, заскрежетала, Фике испуганно вскрикнула, ухватилась руками за стенку, мир за окошком пополз вверх, и карета с тяжким грохотом завалилась набок.
Спешившиеся драгуны и испуганные слуги помогли путницам выбраться из перевернувшегося возка. Почтенная матрона, едва выкарабкавшись и поднявшись на ноги, тяжёлой рукой залепила пощёчину первому, кто подвернулся. Им оказался молоденький драгун, который испуганно таращил глаза и растерянно бормотал:
— Экселенц, экселенц...
Но Иоганна Елизавета ещё раз — теперь с другой руки — отвела душу. Била она хлёстко, изо всей силы, зло сощурив глаза.
Фике, резко вздрагивавшая от каждого удара, потянула мать за рукав:
— Ваше высочество...
— Что ещё? — раздражённо повернулась к ней та.
Сморгнув ресницами от её резкого движения, Фике пролепетала онемевшими от холода губами:
— Мне надо... Я хочу...
— Потерпите до постоялого двора, — отрезала мать, пожав плечами.
— Но, маменька... — Фике всхлипнула, дрожа и поджимая коленки.
Презрительно смерив дочь взглядом, герцогиня фыркнула:
— Вечно от вас неприятности. — И отвернулась, с сомнением глядя на карету, которая уже снова стояла на дороге, растопырившись на своих огромных колёсах.
— Я вижу шлагбаум, — хрипло прокричал рябой кучер, взобравшийся на козлы. — Сейчас будем на границе.
— Там Россия? — Иоганна, не видя ничего, кроме серой мглы, вглядывалась вдаль.
— Так точно, ваше высочество, — подтвердил сановный усач, подошедший из второй кареты.
Герцогиня обернулась к дочери, концы её капора разлетелись по ветру:
— Вот видите, Фике, ещё немного, и мы вступим в мир чудес. Россия огромна и сказочно богата. — И она с надеждой посмотрела на усача: — Не правда ли, герр Брюммер?
— Но, ваше высочество, — еле слышно проговорила Фике, — я не доеду.
— Проклятая девчонка! — взорвалась матрона, почти с ненавистью глядя на трясущуюся от холода и переступающую ногами дочь. — Ступайте за карету! — И добавила скорее себе, обернувшись в сторону границы: — Надо спешить. В Россию.
...Обещанные герцогиней «российские чудеса» начались прямо у шлагбаума. Едва высокие гости пересекли границу, как их окружила полурота русских всадников. С гиканьем и весёлыми возгласами («Азиаты», — с ужасом подумала Фике) они окружили кортеж и завертелись вокруг бешеным хороводом.
Фике испуганно смотрела на то, как командир безумных всадников осадил коня перед правой дверцей кареты, слетел с седла, открыл дверцу и, вскинув в салюте палаш, отрапортовал:
— Честь имею! Майор её величества лейб-гвардии Тимофей Вожаков! — Кинув палаш в ножны, он повнимательнее присмотрелся к испуганной девочке с бледным лицом. — Принцесса Софья Фредерика Августа?
— Йа, йа, — хриплым голосом с трудом выдавила она из себя.
Майор удовлетворённо кивнул и расплылся в улыбке.
— Прибыл в ваше распоряжение для встречи и препровождения в Москву... Прошу пожаловать в императорский шлафваген! — Он встал коленкой прямо в снег и предложил высокой гостье руку.
Фике растерянно посмотрела на мать — раньше ей не приходилось самостоятельно принимать решения.
— Камер-фрау может последовать за вами, — белозубо улыбаясь, великодушно разрешил майор.
— Я не камер-фрау, русский дурак! — возмутилась успевшая прийти в себя от испуга Иоганна. — Я герцогиня Ангальт-Цербстская, мой муж фельдмаршал прусской армии! Дай же руку, болван. — И, перегнувшись через вконец оробевшую Фике, она ухватила руку майора и рывком вытащила своё тело из кареты, грузно, словно кусок теста, плюхнулась на руки бравому гвардейцу.
Тяжело переваливаясь через сугробы и кряхтя, к ним подошёл камергер императрицы Елизаветы Семён Нарышкин.
— Приветствую вас на земле Российской, — церемонно раскланялся он. — Явите милость, пересядьте в царицыну карету... И вас, господин посол, —
