– Интересно-интересно, – с ехидцей отвечал Ирод. – И кто же входит в число улетающих? Наверняка ты с Саломеей?
– Не только… Конечно же, ты, если пожелаешь, Соломон, Мелхиседек, остальные ангелоподобные, ну, и все молодые, здоровые и сильные – те, кто сможет вершить в Москве волю Господню и продолжить дело Великого Очищения. А остальные завершат наше дело здесь… – Ирод говорил это приглушенным голосом, почти шепотом, видимо, боясь, чтобы не услышали другие из числа тех, кто лежал и сидел поодаль или слонялся по этому помещению – те, кого даже с натяжкой нельзя было назвать молодыми и сильными. – И что ты так смотришь на меня, Ирод? Если чистильщики есть и в Москве и успешно вершат там свое дело, мы это, конечно же, узнаем из общения с Москвой. Если это так, значит, ты прав, и я соглашусь с тобой и, возблагодарив Господа, все сделаю, чтобы Великое Очищение свершилось…
– Ах, как ты красиво стелешь. Научили тебя хананеи языком умно щелкать. А все очень просто: ты ссышь! И Саломея твоя ссыт! Вы свои жопы невредимыми сохранить хотите, перенести их из одной клоаки дьявола в другую. Вы снаружи только чистильщики, а внутри все те же хананеи. И я давно за вами присматриваю. Ты очень сильно поменялся, Ахаз, когда Саломея появилась в твоем приходе. Дело Великого Очищения для тебя ничего не значит. Ты охладел в вере! Я уже почти не сомневаюсь, что ты бы с радостью сбежал с Саломеей к хананеям, если бы тебя там не ждало усекновение головы за те дела, которые ты творил ранее. Ну что ж, то, что я хотел узнать, я узнал. Так знай, Ахаз: Валаам закончил свою работу, мы идем делать Великое Очищение, но идем туда без вас. Никто из твоего прихода мне там не нужен. Ты мог стать ангелоподобным, но сам лишил себя этой чести. Моли Господа, чтобы Он простил тебе твое предательство. Прощай.
Ирод тяжело встал, завязал на поясе веревку с вложенным в ножны мечом, неуклюже закинул за спину арбалет и не спеша пошел на выход, бесцеремонно переступив через кого-то спящего. Голосом, в котором смешались раздражение и страх, Ахаз кричал вслед:
– Ирод, подожди! Ты нас не так понял. Ты же не забыл, что я тоже ходил в бункер. Хананейский охранник мне чуть башку не снес, а мой брат… вот он, мой брат, корчится и подыхает. Ирод, неужели все это было зря?
Но Ирод уже давно вышел из помещения, и его шаги были едва слышны.
– Ну что ты сидишь? – капризно взвизгнула Саломея. – Что ты сидишь? Иди за ним, делай, что надо…
Ахаз встал, нехотя, как бы перебарывая себя, сделал несколько шагов к выходу. Но, подняв стоявший у стены арбалет, он обрел уверенность и уже решительно и быстро выскочил из помещения.
Вера, симулируя кому, сумела кое-как отдохнуть и сконцентрироваться. Несмотря на то, что чистильщики общались на понятном им псевдорелигиозном сленге, Вера, в общем-то, смогла получить кое-какую важную информацию. Валаам – это, конечно же, не кто иной, как беглый начальник лаборатории Якубович. Якубович закончил свою работу по созданию недостающей детали, и чистильщики намереваются приводить в действие заряд. А значит, времени осталось в обрез – и это очень плохо. Дает надежду лишь то, что не все чистильщики хотят столь быстрого «Великого Очищения», и это надо как-то использовать. Зачем Ахаз побежал догонять Ирода, Вера догадалась и была более чем уверена, что последний до Великого Очищения не доживет и даже не увидит больше многоуважаемого Соломона, а равно и прочих ангелоподобных. «В любом случае – пора оживать», – подумала Вера, а вслух жалобно простонала:
– Пить!
– Очухалась, – без радости произнесла Саломея. Она нервничала, посматривая на выход. Но все же схватила банку с водой и стала лить из нее на Верины губы. Вера хватанула полглотка, – вода была несвежей на вкус и запах, – открыла глаза и с предельной наивностью спросила:
– Где я?
– Заткнись уже… – гаркнула Саломея, начав грызть ногти.
Но вот вошел Ахаз, кивнул Саломее. Несколько пар глаз наблюдали ссору и уход Ирода, а потом уход и возвращение Ахаза. Конечно же, они поняли, что произошло, но отнеслись к этому с абсолютным равнодушием. В этой сырой, грязной, вонючей конуре, захламленной мусором и заселенной человекообразными, каждый из которых давно переступил последнюю черту, апатия и мрачная безысходность повисли в провонявшем мочой и испражнениями тяжелом воздухе. Несколько людей-теней поднялись и вышли; Вера подумала, что они уходят избавляться от трупа.
Настроение у Саломеи после возвращения Ахаза заметно улучшилось. Она нагнулась к Вере и с выражением не то жалости, не то отвращения к ее теперешней внешности спросила:
– Как ты?
– Где я? – повторила Вера.
– Ты, подруга, в двух шагах от Царства Божия. И у тебя есть прекрасный шанс сделать эти два шага. Говорить можешь? Расскажи нам, кто такая будешь сама и что, собственно, случилось с твоей рожей?
Вера начала излагать свою легенду, намеренно делая долгие и частые паузы с одышкой и закатыванием глаз. О том, что она дочь главы независимого поселения Серово, которое отказалось добровольно войти в состав Республики. Армия Республики осадила это небольшое поселение с населением в полтора десятка человек, забаррикадировавшихся внутри старого бункера. Когда несколько месяцев осады не сломили голодающих серовцев, были вызваны инженеры и рабочие, принявшиеся за проламывание и разборку железобетонной стены. Однако действие стенобитных орудий и отбойных молотков нарушило и без того ослабевшую за десятилетия конструкцию. Произошел обвал, который погреб под собой всех жителей селения и некоторых строителей-республиканцев. Она чудом выжила, однако надломанный край многотонной плиты перекрытия раскромсал ей лицо. Республиканцы были заинтересованы в том, чтобы кто-то из бунтарей выжил и смог им сообщить о местах нахождения когда-то принадлежавших Серово плантаций на Поверхности, их схронах в подземельях, а также о коммуникациях в этой малоизведанной части Муоса. Поэтому ее доставили в Госпиталь, где кое-как зашили лицо. Охрану не выставили, так как не рассчитывали, что она уже через сутки после операции придет в себя и сможет сбежать из Госпиталя. А она, конечно же, сбежала, потому что лучше смерть, чем жизнь в ненавистной Республике. А вообще, ей не хочется жить, и она наложила бы на себя руки, да только хочется отомстить и за погибших в Серово родителей, сестру и любимого, и за свое когда-то бывшее красивым лицо.
Часть Вериной легенды была правдой. Действительно, не так давно во время военно-инженерных работ по захвату поселения Серово на южной окраине Муоса произошел обвал. Но если под обломками и остались выжившие, они уже умерли, так
