Глава 1. Заплыв на длинную дистанцию
Вступление
Писателям, описывающим боль и страдания влюбленных пар, и не снилась трагедия, произошедшая в Италии. Там, в больнице города Падуя, произошла печальная история. Печальная вдвойне тем, что это не является плодом чьего-то воображения или выдумкой трагика. Это реальный случай, повествующий о пожилой итальянке, которая находилась в коме после сердечного приступа в течении 4-х месяцев. А также о ее 70-ти летнем муже, который потерял надежду на то, что его любимая супруга выйдет из комы. Не видя смысла жить без нее, мужчина покончил с собой. И в этом мире они разминулись лишь на несколько часов… Женщина вернулась к жизни сразу после его смерти и первый вопрос, заданный врачам, был: «Где мой муж?». На этот вопрос она не смогла получить желаемого ответа.
Вредная
Привет, ребят. Меня зовут Алексис О'Доэрти. Фамилия О'Доэрти (O'Doherty) имеет ирландские корни и переводится как «вредный», что я узнала, создавая свое генеалогическое древо в начальной школе. И, знаете, это значение полностью соответствует моему характеру. И дает возможность оправдаться перед окружающими, в стиле: «Я не могу ничего поделать, меня фамилия обязывает иметь такой жуткий нрав». Но это не мешает мне жить. Не смотря на мою врожденную вредность, вспыльчивость, и прочие «прелести», у меня много замечательных друзей и большая, любящая семья. Ах да, еще и любимый парень. Мы вместе уже 3 года, и хоть ссоримся добрую половину времени(ауч): я все равно люблю его больше жизни и уверена, что это взаимно. Была уверена.
Но давайте начнем по порядку, меня зовут Алексис О'Доэрти, моя фамилия переводится как «вредный», и я только что вышла из комы. Приятно познакомиться.
Глава 1
В любом сне, детка, главное — вовремя проснуться.
Я рад, что тебе это удалось.
Мариам Петросян
«Дом, в котором…»
Я проснулась и почувствовала… ничего. Усталость, наверное. Да, дикую усталость в каждой клеточке тела. Я очнулась не в первый раз, это происходило и ранее. Это было похоже на то, как ты выныриваешь из воды, делаешь судорожный глоток воздуха, а потом тебя снова накрывает сильной волной. Только вместо воздуха я хватала какие-то слова, фразы, звуки. Чьи-то голоса были мне знакомы, чьи-то нет. Но сейчас все было иначе. Я чувствовала, как волны отступают, и перестают забирать мой воздух, медленно и плавно меня выносило на берег. Вместе с усталостью на меня нашло дикое раздражение. Хотелось быстрее прийти в себя и скинуть это противное покрывало с груди, которое мешало дышать и неприятно давило на оголенные участки кожи. А это что? Во рту у меня явно было что-то инородное. Трубки? Бе.
Я попыталась поднять руку, чтобы снять невиданный аппарат, но мне это не удалось. На короткое мгновение меня даже охватила паника: у меня руки вообще есть? Так. Спокойно. Хорошо, давайте начнем с пальцев. Вдохнув, я дернула пальцами, отозвался лишь мизинец. Молодец парень, я горжусь тобой. Думала открыть глаза, но почему-то было страшно (я все еще не уверена на счет наличия рук и прочих частей тела, знаете ли). Почувствовала, как от напряжения лоб покрылся испариной, а пальцы правой руки начинают мелко подрагивать.
— Тише-тише, боец. — Совсем рядом раздался бархатистый мужской голос, глубокий, нежный. На мою руку легла другая, большая и прохладная ладонь, наверняка она принадлежит обладателю этого голоса. Боже, как это было приятно. Я сразу притихла, но незнакомец отпустил мою руку, чтобы в следующую секунду положить ее уже на мой лоб, аккуратно убрав влажные волосы. — Вот так, Лекси, а теперь, ты можешь открыть глаза? Если да, сделай это, но очень аккуратно.
Голос был странный. Я никак не могла отнести его в одну из категорий: «знакомцы» или «незнакомцы». Я точно знаю, что мне не приходилось встречать этого человека, но в тоже время такое ощущение, будто я слушала этот бархат всю жизнь. И, если честно, у меня просто не было сил для подозрительности или неподчинения незнакомцу. Да и открывать глаза в компании было не так страшно. Я медленно подняла веки, и из под мелко дрожащих ресниц стал проступать белый свет. Нет, не в конце туннеля, просто он играл отблесками на белом потолке и стенах комнаты, в которой я оказалась. Точнее палаты. Ну, не рай, конечно, но свои ангелы тут явно водятся. Глаза резало, и я с трудом сфокусировала взгляд на человеке, аккуратно гладящем меня по волосам. Хм. Вау. Не было бы у меня парня, я бы точно вернулась обратно в обморок, а я явно там прибывала, раз теперь имею честь находиться в больничной палате. Но он у меня есть, любимый Адриан. Единственный и самый лучший. Воспоминания об Адриане заставили мое сердце сладко сжаться и сделать руку на моей голове невыносимо тяжелой. Радость от телесного контакта хоть с кем-то пропала, и я открыла рот, чтобы напомнить господину доктору (а судя по его одежде и бэйджику, который я не могла прочитать из-за того, что глянец отсвечивал солнечные лучи, это был именно врач), что в его полномочия не входит наглаживание макушек пациентов. Честное слово, он мне там сейчас лысину протрет. Но слова не вылетели у меня изо рта, потому что: во-первых, может кто-нибудь наконец уберет у меня эту дрянь от лица? Во-вторых, в комнату влетели мои родители с одним из моих племянников. О, ясно, он опять тусуется у нас. Погодите, что?! Это мой племянник? Определенно! Но вчера он был несколько меньше… Эм… И младше… Что за… Чужие дети растут быстро, особенно в этом возрасте, но не настолько же?!
— Лекси, Господи, дочка, маленькая наша, Лексис! Спасибо, спасибо, Господи! — Мой душевный монолог прервали объятия и слова, лившиеся от родителей вперемешку со слезами. Папа плакал. Я не видела, чтобы он плакал, никогда. Нет, было пару случаев, мне рассказывали о его слезах, и это были действительно горькие слезы. Он плакал, когда хоронил своего отца. Он плакал после долгой разлуки со мной, когда я, будучи совсем крошкой, сильно заболела и не могла видеть его (мои глаза загноились, ужас, верно?). И сами попробуйте не заплакать, когда после нескольких месяцев видите своего ребенка, тянущего к вам руки наугад, как слепой котенок. Но теперь…
— Папа, мама… — Нет, увы, я не сказала это, а просипела. Вряд ли это было похоже на привычный набор звуков. Я бы закашлялась, но мне просто не хватило сил на это. Я бы подняла руку, чтобы обнять их, но тоже не могла. Но мне стало грустно, дико грустно. Меня поглотила такая тоска от вида подрагивающих плеч мамы и
