Питер думал о Мадриде, о своей лжи Инес и о правде, которая лежит за этой ложью.
* * *Тем вечером 1916 года, когда Питер задал вопрос, мистер Блум нахмурился.
– Питер, невежливо подслушивать разговоры взрослых. Тебе следовало…
– Позволь мне, Чарльз.
Мать обхватила лицо Питера маленькими теплыми ладонями и серьезно посмотрела на него.
– Мистер Уэст – писатель, как мамочка. Это значит, он рассказывает истории. Только его истории гораздо глупее мамочкиных. И сам он мелкий и глупый человечишко, мы больше не будем о нем говорить.
Зазвенело оконное стекло, и вдалеке завыли сирены.
– Проклятье, опять! – выругался отец Питера.
Он резко вскочил, подошел к окну и отдернул занавеску. Бледный зеленый свет играл на его лице, пока продолжали выть сирены.
– Цеппелин, – мрачно сказал он. – Эктолетуны уже здесь. Видимо, собираются его сбить.
– Хочу посмотреть!
Раскинув руки, Питер подбежал к отцу. Мистер Блум поднял его, и на мгновение Питер погрузился в его запах и чувство полета. Но отцовское лицо вовсе не было игривым.
– Чарльз, – сказала мать Питера с намеком на беспокойство.
– Мальчик должен это увидеть. Смотри, Питер. До этого нас довели мистер Уэст и его друзья.
Серебристый летательный аппарат в форме сигары медленно плыл над неровной линией горизонта, его разрезали бледные лучи прожекторов. Под этой громадой расцветали оранжевые и золотистые языки пламени, и каждый взрыв сопровождался грохотом, от которого дребезжали стекла. Питер заскулил.
– Ну перестань, Питер, будь храбрым мальчиком, тут нечего опасаться. Просто смотри.
Над цеппелином поднялось облако бледных мерцающих созданий, отбрасывающих тени на его сверкающий корпус. Трудно было разглядеть детали, но у них были крылья из слегка светящейся в темноте прозрачной белой субстанции. Питеру они напомнили мотыльков, испугавших его как-то раз, когда он прятался в чулане под лестницей. Но эти были гораздо крупнее и похожи на людей. За ними тянулись длинные гибкие щупальца.
– Чарльз, ты просто осел, – сказала мать Питера. – Отдай его мне. Мы сейчас же идем в подвал.
– Еще минутку.
И Питер смотрел, как человек-мотылек пронесся вдоль чрева вражеского корабля. Щупальце изогнулось петлей, оставив жестокую рану на серебристом корпусе. Оттуда вместо крови выплеснулся огонь, и летательный аппарат резко нырнул носом вниз. Вокруг него роились люди-мотыльки. Вдалеке нарастали треск и вспышки. Несколько летунов упали, их призрачные тела испарились по пути к земле. Питер охнул, у него заныло сердце.
– Это эктолетуны, Питер, – объяснил отец. – Крылатые люди. Чудесно звучит, правда? Только они не могут летать, если не будут питаться мертвецами. Крылья сделаны из душ, которые они поглощают ртами и глазами. Ты хотел бы такие крылья, Питер?
– Чарльз, прекрати!
Мать вырвала Питера из отцовских рук.
– Я просто хотел, чтобы он понял, насколько глупы истории мистера Уэста, Анна. В особенности когда сбываются.
Питер заплакал. От теплой струйки в штанах и стыда он расплакался еще пуще. Мать унесла его, и пока она бегом спускалась в подвал, он смотрел на отца, в одиночестве стоящего у окна и погруженного в свои мысли.
* * *– А вы что об этом думаете, мистер Блум? – спросил премьер-министр.
Искры его души сложились, как закрывшийся цветок, осталось лишь золотистое свечение изнутри.
– Не уверен, что имею право высказываться, сэр.
Из глазницы Си выпал монокль, и шеф разведки окинул Питера долгим взглядом.
– Что ж, рад слышать, что хоть один жмурик обладает минимальной долей скромности, – сказал сэр Стюарт.
– Чепуха. Конечно, имеете, – отозвался Уэст. – Я бы не стал спрашивать, если бы не хотел узнать ваше мнение. Вы наверняка знаете о ситуации на месте гораздо больше, чем изложено в отчете. Помню, я читал первые передачи полковника Бедфорда, пытаясь во всем разобраться…
Его душа внезапно замерцала, как пламя свечи на сквозняке.
– На чем я остановился? – пробормотал премьер-министр.
– Вы хотели услышать мнение Блума по поводу ситуации в Испании, – сказал Си.
– Ах да. Итак, что, по-вашему, нам делать с этим Джугашвили? Чего бы хотели от нас испанцы?
Питер задумался. Какого ответа он ждет? Но волшебный фонарь души старика теперь потускнел и сжался, не предлагая ни одного намека. Си нетерпеливо воззрился на Питера. Больше нет времени ни на что, кроме правды.
– Испанцы хотят, чтобы война закончилась, – сказал он. – В городах вроде Барселоны снова восстановлено классовое общество. Многие, как и Палач, испытывают кризис религиозной веры. Партии постоянно ругаются, и НКВД подпитывает эти склоки. Экономика в руинах. Но все-таки испанцы – гордый народ, и они ненавидят Франко и его марокканских мясников. И прежде чем республиканцы сдадутся, фашисты превратят каждый город в Гернику. Быстрая победа Франко возможна, только если мы поддержим его всей своей мощью. А это означает развертывание войск в Испании. Советы ответят тем же.
И снова знакомое чувство противоречия. Чтобы служить Вечно Живому, нужно убедить Си в собственной преданности и тем самым выступить против интересов Вечно Живого в Испании. И в то же время, Питер не мог выкинуть из головы один аргумент, яркий, как искры души Инес в горящем городе.
Если начать с противоречивого утверждения, можно доказать что угодно, этому много лет назад научила его мать.
* * *Они долго не собирались вот так в гостиной. После войны миссис Блум начала работать в министерстве труда и проводила вечера в своем кабинете. Отец Питера был избран в парламент от либеральной партии и погрузился в политику. По вечерам он приходил домой поздно, измотанный и взъерошенный, и допоздна с маниакальной энергией писал речи.
Однажды в унылый зимний день, когда Питеру было десять, он вернулся из школы и обнаружил мать в гостиной. На ее коленях лежал кристалл, который Питер тщательно спрятал среди игрушек под кроватью. Размером с пачку сигарет, в потрепанном картонном футляре, с бакелитовым диском для набора и крохотной трубкой, чтобы приставить к уху. Питер купил его у Невилла из старших классов.
– Нэнни Шмидт нашла это, когда убиралась, – сказала его мать, похлопывая по аппарату. – Скажи, Питер, о чем ты говоришь с мертвыми?
– С ними… с ними нельзя поговорить через такой примитивный аппарат, можно только слушать, – ответил Питер. – Там много помех. В основном можно услышать только недавно умерших. Но смысла в их словах мало.
– Ясно.
– Я просто хотел понять, как это работает.
– И понял?
– Конечно, да, мама, все написано в «Эфирной механике для мальчиков» Пауэлла. Кристалл Целльнера слегка расширяется в четвертом измерении, и призраки прикасаются к нему и заставляют вибрировать, а усилитель переводит это в звук, и…
– Я тебе верю, Питер. Но ты понимаешь, как все происходит в этом мире?
Она встала и прислонилась к каминной полке. И вдруг показалась совсем крохотной, как птичка.
– Конечно, не понимаешь, ты еще слишком мал. Ты помнишь доктора Каммингса, который лечил тебя от кори? Так вот, скоро не будет больше
