— Помнишь, я говорила тебе, что мне двадцать восемь лет? У вас выходят замуж с шестнадцати, и в этом возрасте я была бы уже почтенной матерью семейства.
— И что? Говори, я внимательно тебя слушаю.
— Старх, я не девственница. У меня был мужчина в моем мире. Мы давно расстались. Я когда-то думала, что он… ну, в общем — что было, то было. У нас не придают значения этому, некоторые женщины просто рожают детей для себя, за это не осуждают. Я тоже думала, что если не найду себе… В общем, если это непременное условие для невесты, то я не подхожу… не отвечаю. Ну, в общем — так где-то.
Я отвернулась и попыталась отодвинуться от него. Он дал мне отстраниться, и что-то повернулось в душе, как нож. Оказалось — он отстранился, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза.
— Даша, я женился бы на тебе, даже если бы ты была вдовой с кучей детей. Я уже не смогу от тебя отказаться. То, что ты сказала, не очень приятно слышать, ты и сама понимаешь, но решающего значения для меня это не имеет. Ничего не изменилось, совсем ничего. Не переживай по этому поводу. Об этом будем знать только ты и я.
Неловкость я все же чувствовала, и он поспешил сменить тему разговора:
— Так что с поездкой? Давай поедем в Птичью падь? Это будет интересно для тебя, и нам нужно поспешить, пока все не замело снегом. Скоро зима. Что ты скажешь?
— Поехали. Ладно. Я оденусь потеплее.
— Я скоро зайду за тобой, нужно отослать вестника к дяде.
— Неловко получилось, да? Он не обидится?
— Ну, они ждут…
— Так давай после поездки — сразу к ним. Или это не по пути? Далеко ехать в эту падь?
— Тогда собирайся скорее. Успеем.
До места добирались тем же составом и тем же способом. Только я уже не зажималась стесненно, а обнимала своего князя. Наверное, в гостях у родственников он скажет что-то о нашей помолвке, станет известен срок свадьбы. И он сейчас не просто придерживал меня, а поглаживал по спине, иногда лаская твердыми пальцами затылок, мочку уха. Прижимал к себе то сильнее, то ослаблял объятия. Иногда склонялся, прижимаясь к моему виску, рвано дыша мне в щеку… и вообще — эта поездка напоминала скорее любовную прелюдию, чем доставку меня на место назначения. Под конец я была в таком взвинченном состоянии, что просто не могла смотреть ему в глаза. Не думаю, что ему было легче. Раскрасневшаяся, я была снята с коня и водружена на землю.
Мы находились у входа в долину, залегающую между скалами. Из голой, сырой после ночного дождя, земли тоже выступали большие каменные плиты. Старх подал знак сопровождающим, и они остались на месте, а мы пошли вперед по широкой каменистой тропе. По мере того, как она спускалась в долину, и за спиной поднимались деревья и смыкались кусты, я начала ощущать какой-то знакомый запах. Так пахнут фиалки весной — узнала я его, собираясь задать вопрос. И тут Старх развернул меня к себе и поцеловал. Крепко, жадно, стиснув и вжимая в себя. Так целуют страшно изголодавшись, истосковавшись…И в то же время, он делал это с такой невыносимой нежностью… А я отвечала так же жадно, повиснув на нем и вцепившись в шею. С трудом оторвавшись и тяжело дыша, мы с улыбками смотрели друг на друга.
— Что это за запах? У нас так пахнут цветы весной — фиалки, — наконец спросила я.
— Смотри — в скалах небольшие дыры. Там летом гнездятся птицы и… так пахнет их помет.
— Ты привез меня нюхать, как пахнет гуано?
— Из него делают вытяжки для духов и притираний. Мы торгуем этим товаром. Тут золотое дно. Это единственная колония птиц с таким запахом. В разных местах есть другие, но и корм у них другой и запахи сильно отличаются. А здесь недалеко болота с теми самыми целебными травами… Там живут маленькие зверьки — грызуны, их помет тоже очень ценен — он лечебен.
Странно — даже зная, что служит источником запаха, слышать его было приятно. Очень сильный, насыщенный запах, такой нежный. Скоро стало не до запахов — мы опять целовались, забыв о времени и сопровождающих воинах. А может это только я забыла, потому что, в конце концов, мы двинулись к выходу.
Не успели дойти до конца долины, как увидели, что на одной из плит сидит мужчина. Это был он — мой работодатель… Что-то оборвалось в груди и поселилось жуткое, тревожное ощущение. Почему — я не знала. То ли момент он выбрал уж больно неподходящий, то ли я понимала, что сейчас придется делать выбор, а то и бороться за свою любовь.
Князь остановился на мгновение, прижав меня еще крепче к своему боку и сделал шаг в сторону сидевшего. Он понял, кто это был или видел его раньше? Склонив голову, Старх приветствовал его и, кашлянув, сказал:
— Вы опоздали. Оставили ее без помощи. Я спас ей жизнь и теперь заявляю свои права на нее. Я беру Дарью в жены. Она согласилась остаться в нашем мире, со мной.
Старик покивал головой, как будто соглашаясь, и сказал:
— Я вот сейчас не ВИЖУ ее здесь, с вами.
— Вы не имеете на нее никаких прав. Все решает ее добрая воля. Даша, скажи.
Я дернулась, но сказать ничего не успела. Старик ответил, спокойно глядя на нас:
— Я клянусь, что без ее согласия не верну ее домой. Девочка, подойди, сядь здесь, мы просто поговорим.
— Она никуда не пойдет.
— Князь, вы забываетесь, — процедил старик ледяным тоном, — у вас или ваших предков есть основание не доверять нам?
— Нет… Нет, но я чувствую, что вы что-то задумали и не жду ничего хорошего.
— Мы просто поговорим, — медленно и спокойно сказал старик, — вы не должны давить на нее. У нее должна быть свобода выбора. Что вы так переживаете, если уверены в ее решении? Девочка, подойди.
Князь нехотя разжал руку на моей талии. Неотрывно сопровождая меня взглядом, он сжимал и разжимал кулаки. А я, оглядываясь, подошла и села рядом со стариком. Внутри все замерло. В голове — ни одной мысли. Он погладил меня по голове, вздохнул и сказал:
— Ты, конечно же, знаешь, что у князя до тебя были женщины?
— Он сам мне сказал об этом. Да я и сама тоже…
— Когда он вернулся с территории Хранителя, то действительно — отпустил домой своих официальных наложниц. Да, в этом мире иметь штат любовниц это не преступление и даже
