– Генеральный очень недоволен и требует принять меры, – мрачно сообщил Андропов. – Вы понимаете, насколько мы сейчас сидим в луже?! И какие будут предложения? Как нам найти этого Шамана?
– Путь только один. – Цвигун помолчал секунды три, то ли в самом деле задумавшись, то ли держа паузу ради придания своим словам дополнительного веса. – Необходимо выполнять то, что он от нас хочет. Идти с ним на контакт. Затягивать его в переговоры. Получать от него как можно больше информации. Чем больше информации, тем больше вероятность ошибки. Где-нибудь он все равно допустит ошибку, и тогда мы его найдем.
– И что тогда? – Очки Андропова блеснули, глаза чуть прищурились. – Давайте рассмотрим и этот вариант. Вот, к примеру, мы его нашли. Дальше что?
– Будем использовать! – вмешался Цинев. – В письме сказано, что Шаман располагает гораздо более обширной информацией, которую он будет нам давать после того, как мы убедимся в ее правильности. Но всегда будет дублировать и для Генерального. Мы возьмем его и заставим работать на Комитет. Только нужно еще взять!
– Подытожим, – Андропов придвинул к себе оба листка, посмотрел. – Чем отличаются эти письма? Приписками личного характера. Одна, предназначенная для меня, понятна. Это мои стихи, и тем самым Шаман показал, что ему доступна информация с самого верха. А еще – намекнул, что многое знает обо мне лично. И сделано это для того, чтобы письмо рассмотрели быстрее, и еще – чтобы его не вскрывали те, кому не положено это делать. Письмо для Леонида Ильича со странной надписью. Генеральный не принимает никаких транквилизаторов! Но…
– Но, возможно, будет принимать! – закончил Цвигун, на которого воззрился замолчавший Андропов. – А значит, Шаман может видеть будущее! Что тоже укладывается в теорию об экстрасенсе, решившем помочь стране! Вот только одного не понимаю: если ты решил помочь, так почему не обратиться напрямую? И помогать – как все мы, работать для родины! Что это за игры?!
– Да потому что боится тебя, – усмехнулся Цинев. – Загонишь его в лабораторию и начнешь разбирать по винтикам! И не выпустишь, пока не помрет.
– Я думаю, все из-за его недоверия к нам, – медленно, веско подытожил Андропов. – Согласен с тем, что мы должны с ним играть и затягивать в переговоры. И выполнять все, что он скажет, – до поры до времени. И доказать, что с нами можно иметь дело. Вы представляете, товарищи, какое оружие может из себя представлять этот человек? Нужно сказать спасибо, что он обратился к нам, а не к американцам, что он наш, советский человек, болеющий за свою родину. Что он в этих письмах и указал. Что он там пишет? Разместить в газете «Известия» заметку о шаманах-провидцах? М-да… несерьезно, конечно, но… раз он так хочет, пусть так и будет. Плохо, что нет обратной связи. Подумайте, как сделать так, чтобы он не боялся связываться, не опасался разоблачения? И чтобы в любой момент его можно было взять – если понадобится…
Эпилог
Мужчина в форме капитана Советской армии подал стюардессе пакет и что-то сказал. Она внимательно посмотрела на него, пошла в сторону кабины. Мужчина нахмурился, вскочил и крикнул:
– Стоять! Не двигаться! Советская власть на этом самолете закончилась!
Стюардесса, миленькая курносая девчонка, рванулась вперед, к кабине, закричала:
– Нападение! Это нападение!
«Капитан» выхватил обрез, который прятал где-то внизу, похоже, что под форменным плащом, лежащим на сиденье, обрез поднялся, выцеливая спину девушки, и грянул выстрел. Подростка, который сидел рядом с угонщиком, забрызгало кровью, мозгами и кусочками кости из черепной коробки. Голова «капитана» буквально разлетелась, взорвалась изнутри под воздействием девятимиллиметровой пули, пущенной сзади, в затылок.
Подросток отчаянно завизжал, глядя на падающее тело, вскочил, и в руке его вдруг оказался пистолет. Грянул выстрел, следом за ним еще один – буквально через полсекунды, и тело четырнадцатилетного подростка отбросило к стенке. Тяжелая пуля выбила из него дух так, как если бы кто-то врезал ему в грудь полупудовой кувалдой. Грудина была смята, и хотя мальчишка был еще жив, но становилось ясно – это ненадолго.
Молодой мужчина, убивший «капитана», встал, оглянулся назад, в салон, туда, где визжали женщины и матерились мужчины, призывно поднял руку и громко, четко объявил:
– Товарищи! Нами, сотрудниками КГБ, только что были обезврежены опасные преступники, собиравшиеся угнать самолет за границу! Прошу сохранять спокойствие! Самолет сейчас совершит посадку в аэропорте отправления, вас опросят по факту случившегося, и вы сможете продолжить свой путь! Ничего опасного больше не произойдет! Спасибо за внимание!
Он сел, поморщившись, и его сосед справа, тот, что уложил мальчишку, участливо спросил:
– Как ты? Сильно зацепил?
– Сам виноват… – скривившись, процедил сквозь зубы капитан Малеев. – Подставился! Но откуда я знал, что у мальчишки может быть пистолет, что он будет таким шустрым?
– Вообще-то нас предупредили, что вооружены оба… – пожал плечами второй, капитан Суровин, – продержишься до посадки?
– Продержусь. В плече засела, сука! Чуть бы правее, и… капец. Какого хрена их не взяли на входе?! В аэропорте?! Какой дебил это придумал?!
– Тсс! Помалкивай! Приказ был с самого верха. Решить в самолете, и радикально. Наговоришь себе на голову… Девушка, перевязать бы товарища!
– Да-да! – курносенькая стюардесса, которая едва избегла смерти, заторопилась, вместе с Суровиным помогла Малееву подняться, и они повели оперативника к пилотской кабине. Самолет как раз закладывал вираж, троица покачнулась и едва не упала. Малеев злобно просипел сквозь сжатые зубы и грязно выругался, тихо, но вполне отчетливо.
Надя Курченко сделала вид, что ничего не слышала, – больно же человеку, пусть…
***– Все подтвердилось, товарищ председатель! – Цвигун веско придавил ладонью папку для документов. – Вот здесь фотографии, протокол первого допроса. Поляков надеется на снисхождение и на обмен, потому сразу начал сотрудничать. Изъяли шпионское оборудование, шифры – они хранились в тайниках, в его доме. В мебели и даже в рукоятке спиннинга. Он сдал наших агентов – Мэйси и других нелегалов. Сведения американцам передавал через специальное устройство «Брест» – садился в троллейбус и, когда проезжал мимо посольства, нажимал кнопку. Вся информация, загруженная в устройство, передавалась на приемник, установленный в здании посольства, за две с половиной секунды.
– Зачем?! – Лицо председателя было усталым, серым. Казалось, даже стекла очков потускнели. – Зачем ему это надо было?! Как он вышел на ЦРУ?
– Как и писал Шаман, Поляков якобы сделал это по идейным соображениям. Он
