– Ну а публика?
– Самого дрянного пошиба. В «Зеленом драконе» можно продать и купить все что угодно: бриллианты, женщин, людские души. Если кому надо чужими руками утрясти какое дельце, он всегда найдет с кем сговориться в «Зеленом драконе» между началом сентября и серединой апреля. По сходной цене. Я это слышал от разных людей и не вижу причин им не верить.
– А как быть тому, кто нуждается в подобных услугах весной или летом?
– Ему придется ждать до сентября. Или решать свои проблемы без посредников.
– И где находится это место? – спросил Армстронг, когда слепец осушил свою кружку.
– Вам там делать нечего. Не таковский вы человек. Пусть глаза меня подводят, но слух пока что нет. У вас голос честного джентльмена, а честным джентльменам в том притоне не место.
– Там может оказаться человек, которого я разыскиваю.
– А он хочет быть найденным?
– Только не мной.
– Он должен вам денег? Поверьте, здоровье дороже.
– Деньги тут ни при чем. Это семейное дело.
– Семейное?
Слепец как будто задумался.
– Речь о моем сыне, – пояснил Армстронг. – Боюсь, он попал в дурную компанию.
Старик через стол протянул ему раскрытую ладонь, Армстронг ответил на рукопожатие и одновременно почувствовал, как другая рука слепого ощупывает его бицепс.
– Похоже, вы способны за себя постоять.
– Да, если потребуется.
– Ну, раз такое дело, я расскажу вам, как добраться до «Зеленого дракона». Ради вашего сына.
Следуя его указаниям, Армстронг вновь пересек весь город из конца в конец. В пути его застал дождь. Когда он достиг обширного луга, небо на западе уже окрасилось в абрикосово-розовые тона. За лугом была река, которую он перешел по мосту и двинулся против течения. Тропу окаймляли густые заросли ежевики и ивняка, ронявшие дождевые капли на его шляпу, а его ноги то и дело цеплялись за узловатые корни старых деревьев. Свет становился все более тусклым, вполне соответствуя его безрадостным мыслям. Но вот впереди, за переплетениями ветвей тиса, падуба и бузины, замаячили контуры здания с квадратами слабо освещенных окон. Без сомнения, это и было искомое место, ибо весь его вид недвусмысленно говорил о том, что здешние обитатели предпочитают обделывать свои делишки вдали от посторонних глаз и под покровом тьмы. Армстронг задержался у окна и заглянул внутрь сквозь толстое стекло.
Он увидел низкое помещение с провисающим посередине потолком, который поддерживал столб из ствола дуба толщиной с троицу стоящих вплотную мужчин. Несколько газовых ламп силились разогнать сумрак, в чем им пытались помочь реденько расставленные на столах свечи. Еще даже не наступил вечер, но казалось, что внутри царит глубокая ночь. Несколько одиночных выпивох рассредоточились в полутьме, за столами вдоль стен, а лучше всего было освещено пространство перед очагом с горящими поленьями. За ближайшим к очагу столом сидели пятеро мужчин. Четверо уткнулись в свои карты, тогда как пятый откинулся назад вместе со стулом, упираясь спиной в стену. Глаза его были закрыты, но по повороту головы Армстронг догадался, что это притворство. Сквозь щелочки между веками его сын – ибо это был Робин – пытался разглядеть карты остальных.
Армстронг прошел вдоль стены и отворил входную дверь. Когда он перешагнул порог, все пятеро игроков дружно повернули голову в его сторону, но от них он был частично скрыт столбом в центре зала и клубами табачного дыма, а посему до поры остался неузнанным. Робин вернул свой стул в нормальное положение и сделал знак кому-то в темном углу, продолжая с прищуром глядеть сквозь дымовую завесу туда, где стоял Армстронг.
Мгновение спустя локти Армстронга были схвачены сзади кем-то ему невидимым. Нападавший был намного ниже его ростом, с тонкими руками, но эти руки держали его крепко, как петля из стального троса. Само по себе ощущение, когда тебя удерживают против твоей воли, было для Армстронга в новинку. При этом он отнюдь не был уверен, что сможет вырваться, хотя человек позади него был так мал, что поля его шляпы упирались в спину Армстронга между лопатками. Второй человек – с черными, очень низко посаженными и плотно сросшимися бровями – приблизился спереди и начал придирчиво разглядывать Армстронга.
– Чудной какой-то тип. Впервые его вижу, – заключил он.
– Избавьтесь от него, – приказал Робин.
Охранники попытались развернуть его лицом к выходу, но Армстронг уперся.
– Добрый вечер, джентльмены! – громко произнес он, по опыту зная, что одно звучание его голоса способно в корне изменить ситуацию. Он почувствовал удивление человека сзади по перемене его хватки, однако сама хватка ничуть не ослабла.
Однобровый вгляделся в него еще раз, не пришел ни к какому выводу и обернулся к столу картежников, но слишком поздно, чтобы заметить то, что заметил Армстронг: изумленное выражение на лице Робина, уже в следующий момент им подавленное.
– Полагаю, ваш мистер Фишер не откажется со мной побеседовать, – продолжил Армстронг.
Робин встал со стула, кивнул охранникам, и стальной захват локтей Армстронга разжался.
Эта парочка отступила обратно в тень, а Робин двинулся к нему через зал. На лице его было то самое выражение, которое Армстронг видел тысячу раз, начиная с его раннего детства. Это была ярость капризного ребенка, на пути которого встал его родитель. И сейчас Армстронг с изумлением обнаружил, насколько пугающей выглядит эта гримаса на лице взрослого человека. Не будь он отцом Робина, не будь он крупным и физически сильным мужчиной, он бы, наверное, струхнул.
– Выйдем, – сквозь зубы процедил Робин.
На улице смеркалось. Далеко они не ушли, остановившись на галечном склоне между трактиром и рекой.
– Так вот куда уходят посылаемые тебе деньги? На карточные игры? Или на содержание роскошного дома? Ты живешь не по средствам.
Робин презрительно фыркнул.
– Как ты меня нашел? – спросил он бесцветным голосом.
Старший сын не переставал удивлять Армстронга. Чего бы он ни ожидал перед каждой новой встречей, всякий раз действительность превосходила его наихудшие ожидания.
– Не нашлось другого приветствия для собственного отца?
– Зачем ты здесь?
– А твоя мать – почему ты не спросил о ней?
– Ты бы сразу сказал, если бы что-то было неладно.
– Что-то и впрямь неладно. Но не с твоей матерью.
– Дождь моросит. Выкладывай поскорее, зачем пришел, чтобы я мог вернуться в дом.
– Каковы твои намерения насчет ребенка?
– Ха! Только и всего?
– Только и всего?! Робин, мы говорим о маленькой девочке. И о счастье двух семей. С такими вещами не шутят. Почему ты ничего не предпринимаешь?
При угасающем свете Армстронгу показалось, что губы его сына скривились в циничной усмешке.
– Она твоя дочь или нет? Если да, что ты думаешь с этим делать? А если нет…
– Это тебя не касается.
Армстронг вздохнул. Покачал головой и начал с другого конца:
– Я сегодня ездил в Бамптон.
Робин взглянул
