Я поднял с земли девочку, которая не могла – не должна была – быть Амелией. Я нашел место, где берег был не слишком крут, и спустился к реке. С нею на руках я зашел в воду по пояс, а потом отпустил ее. И почувствовал, как река забирает у меня эту девочку.
Воган сделал паузу.
– Существовал только один способ избавиться от этого кошмара: верить в то, что моя настоящая дочь, моя Амелия жива. Вы меня понимаете?
– Понимаю, – произнесла миссис Константайн печально, по-прежнему не сводя с него глаз.
– Но теперь я знаю – и знал это уже давно, – что там действительно была Амелия. Моя бедная девочка была мертва.
– Да, – сказала миссис Константайн.
Тут плотину прорвало, и слезы рекой хлынули из глаз Вогана. Его плечи тряслись, он всем телом раскачивался вперед-назад, и этим рыданиям, казалось, не будет конца. Слезы текли по щекам, увлажняли его воротник и капали с подбородка ему на колени. Он прижал к лицу ладони, и слезы намочили его пальцы, а потом запястья и манжеты. Он плакал и плакал, пока этот поток не иссяк.
Понимающий и доброжелательный взгляд миссис Константайн не отпускал его ни на секунду, как и на протяжении всего рассказа.
– Когда эта девочка из реки поселилась в нашем доме, меня начали посещать странные мысли. Иной раз я думал… – Воган смущенно качнул головой, но он уже знал, что миссис Константайн можно рассказать всю правду без опасения показаться безумцем. – Иной раз я думал: а вдруг она не умерла? Вдруг после того, как я пустил ее по течению реки, она очнулась? Вдруг река отнесла ее куда-то – к кому-то – и там она прожила два года, а потом – непонятно как – или почему – вновь очутилась в реке и таким образом вернулась к нам? Конечно, это кажется невозможным, но мысли вроде этой… Когда человек хочет найти объяснение…
– Расскажите мне об Амелии, – попросила она, когда последняя пауза затянулась. – Какой она была при жизни?
– Что именно вы хотите узнать?
– Решайте сами.
Он задумался.
– С самого начала она была очень подвижным ребенком. Даже еще не родившись, она активно шевелилась в материнской утробе – так говорила повитуха, – а когда после родов ее положили в колыбель, ее ручки и ножки беспрестанно двигались таким манером, будто она пыталась плыть по воздуху и притом удивлялась, что у нее это не получается. Она могла подолгу смотреть на свою ладонь, то ее раскрывая, то сжимая в кулачок, а когда пальцы раздвигались в стороны, ее лицо выражало полнейшее изумление. Она рано начала ползать, и это, по словам моей жены, укрепило ее ноги. Бывало, схватит меня за руку и ждет, когда я приподниму ее так, чтобы только ступни касались пола, – ей нравилось чувствовать опору под ногами. Конечно, мы не могли делать это все время. Однажды я просматривал какие-то документы, сидя в гостиной, а она подползла и начала теребить меня за лодыжку – хотела, чтобы я ее приподнял, – но я был слишком занят. Потом вдруг чувствую, как меня кто-то дергает за рукав, – и вот она, стоит рядом! Самостоятельно поднялась на ноги, цепляясь за ножку кресла, и на лице ее – такой восторг и удивление! Ох, вы бы видели ее в ту минуту! Тысячу раз она пыталась это сделать и падала навзничь, но никогда при этом не плакала, а просто начинала все заново. А с тех пор как встала на ноги, ее уже было трудно убедить хоть ненадолго присесть.
Он улыбнулся при этом воспоминании.
– А сейчас вы ее видите? – Голос миссис Константайн был таким мягким и тихим, что едва поколебал воздух.
Да, сейчас Воган видел Амелию. Он видел ее сбившийся на лицо локон, идеально загнутые ресницы неопределенного цвета, точку засохшей слизи в уголке глаза, округлость щеки и разлившийся по ней румянец, припухлость нижней губы, короткие пальчики с ровными и гладкими ноготками. Он видел ее не в этой комнате и не в эту самую минуту, а в бесконечности своей памяти. Она была потеряна для этой жизни, но продолжала существовать, присутствовать в его памяти. На миг он встретился с ней глазами, увидел ее улыбку. Потом снова поймал и почувствовал на себе ее взгляд. Отец и дочь. Он знал, что она мертва, что она бесследно исчезла, но сейчас он ее видел, а значит, на какое-то время – только на это время – они с дочерью воссоединились.
– Да, я ее вижу, – сказал он, улыбаясь сквозь слезы.
Его легкие снова могли свободно дышать; тяжесть головы уже не давила на плечи. Сердце в груди билось ровно. Он не знал, что ждет его впереди, но он хотя бы знал, что у него есть будущее. В нем пробудился интерес к жизни.
– У нас будет еще один ребенок, – сообщил он миссис Константайн. – В конце года.
– Поздравляю! Это прекрасная новость. – В ее ответе чувствовалась искренняя радость.
Он сделал глубокий, даже очень глубокий вдох, а после выдоха уперся руками в колени, готовясь встать.
– О, – слегка встрепенулась миссис Константайн, – разве мы уже закончили?
Воган прервал свое движение и на секунду задумался. Что еще он собирался сказать? И тут до него дошло. Как он мог об этом забыть?
Он рассказал о лжегадалке на ярмарке, о возможности выкупить девочку у Робина Армстронга, об угрозе незнакомца раскрыть его жене всю правду о смерти Амелии.
Она слушала очень внимательно, а когда Воган закончил, кивнула:
– Это не то, что я ожидала услышать, когда спросила, закончен ли разговор. Насколько помню, в свой прошлый визит вы попросили меня об одной услуге…
Он мысленно вернулся к их предыдущей беседе. Это было так давно. Что же побудило его прийти сюда в тот раз?
– Это касалось вашей супруги… – подсказала она.
– Я попросил вас убедить Хелену в том, что Амелия мертва.
– Верно. Помнится, вы предложили мне назвать цену. А сейчас вы собираетесь заплатить незнакомому человеку очень большую сумму только за то, чтобы Хелена не узнала от него то же самое.
– Ох. – Воган поглубже уселся в кресле. Об этом он еще не думал в таком ключе.
– Мне вот что интересно, мистер Воган: а сколько это будет стоить, если вы сами расскажете жене всю правду о случившемся в ту ночь?
Позднее, когда он допил освежающую жидкость с огуречным привкусом, сполоснул лицо теплой водой и утерся мягким полотенцем, он стал прощаться с миссис Константайн.
– Значит, вот в чем заключается ваша помощь? Теперь я понимаю. А я-то сначала представлял себе клубы дыма, зеркала и прочие фокусы в таком роде. Вы и вправду возвращаете мертвых к жизни, но другим способом.
Она пожала плечами:
– Смерть и память
