Он почувствовал, как Карие Глаза смотрит на него.
– Что-то не так? – спросил Эли.
– Я пытаюсь понять, как такой парень, как ты, убивает тридцать девять человек.
Эли поднял бровь:
– Нельзя убить то, что уже мертво. Можно лишь от него избавиться.
– Это касается и тебя?
Да. Так долго Эли считал себя исключением, а не правилом. Теперь он знал лучше. И все же Эли получил эту особую силу. В его голове вспыхнуло воспоминание: он стоит на коленях на полу, снова и снова разрезая запястья, чтобы увидеть, когда же Бог позволит ему умереть.
– Я бы похоронил себя, если бы мог.
– Наверное, круто, – сказал Зеленые Глаза. – Быть неубиваемым.
Второе воспоминание – как он лежит на том лабораторном столе, а Хэверти держит в руке его сердце.
Эли ничего не сказал.
Через несколько минут фургон остановился на оживленной улице – Эли услышал шум еще до того, как задняя дверь распахнулась и вошел сам Стелл.
– Бриггс, – кивнул он женщине. – Самсон. Хольц. Проблемы есть?
– Нет, сэр, – ответили они в унисон.
– Где ты был? – потребовал Эли.
– Хочешь верь, хочешь нет, – сказал Стелл, – но не ты был высшим приоритетом.
Он хотел нанести удар, но Эли видел только правду, написанную на лице директора.
Виктор.
Фургон проехал еще несколько кварталов, прежде чем свернуть в переулок. Три солдата вышли, но не Стелл. Он обратил свое внимание на Эли:
– Они собираются обезопасить помещение. Через минуту мы с тобой покинем этот фургон и войдем внутрь. Устроишь сцену, и этот ошейник станет первой из твоих проблем.
Эли протянул свои запястья:
– Если хотите не привлекать внимания, это, вероятно, придется снять.
Стелл наклонился вперед, но просто бросил пальто на вытянутые руки Эли, скрывая их от глаз. Эли вздохнул и последовал за директором из фургона. Он посмотрел на голубое небо и впервые за пять лет вдохнул свежий воздух.
Стелл положил руку Эли на плечо и держал ее там, пока они шли мимо машин перед отелем.
– Помни свои инструкции, – предупредил Стелл, когда они прошли через двери и пересекли вестибюль, идя к лифтам.
Солдаты ждали на пятом этаже.
Двое в зале, один все еще осматривает комнату.
Они сняли шлемы, пытаясь слиться, и взору предстали три молодых лица. Женщина лет тридцати, компактная, сильная и стойкая.
Молодой белокурый парень не старше тридцати, который выглядел так, будто выиграл приз самого симпатичного ученика в школе. Второй мужчина, с широкой челюстью и самодовольным видом, напомнил Эли о мальчишках, которых он ненавидел в колледже, о тех, кто лбом мог раздавить банку с пивом, словно таким подвигом можно гордиться.
Оказавшись внутри, Стелл наконец снял с Эли наручники.
Тот потер запястья – они никак не пострадали, но это была привычка, мелкие жесты, которые делали людей обычными. Людьми. Эли осмотрел комнату. Это был элегантный гостиничный номер с большой кроватью и двумя высокими окнами. Чехол для одежды висел на задней части двери ванной комнаты, другой валялся на кровати. Под одним из больших окон примостился стул, под другим низкий стол с блокнотом и ручкой.
Эли пошел к нему.
– Держись подальше от окон, заключенный.
Эли проигнорировал приказ, положив руку на стол.
– Мы здесь из-за этого окна. – Его пальцы сомкнулись вокруг ручки. – Из-за вида отсюда.
Он наклонился через стол и посмотрел на старое здание суда через улицу.
Идеальный выбор, подумал Эли. В конце концов, здание суда было местом, где выносили приговор. Вершили правосудие.
Он выпрямился, спрятав ручку в рукав, и направился в ванную.
– И куда, по-твоему, ты собрался? – потребовал Зеленые Глаза.
– Принять душ, – ответил Эли. – Мне нужно выглядеть презентабельно.
Солдаты повернулись к Стеллу. Тот долго смотрел на Эли, а потом кивнул.
– Проверьте там, – приказал он.
Эли подождал, пока солдаты осмотрят ванную, убедятся, что выхода нет, уберут все, что можно хотя бы смутно истолковать как оружие. Как будто сам Эли не был оружием.
Когда солдаты наконец вышли, он снял чехол с одеждой с двери ванной и вошел внутрь. Один из солдат поймал дверь.
– Оставь ее открытой.
– Ведите себя прилично, – ответил Эли.
Он оставил зазор, для скромности. Повесил одолженный костюм и включил душ.
Повернувшись спиной к открытой двери, Эли достал из манжеты тюремной робы украденную ручку, зажал ее в зубах и принялся снимать одежду, бросая ее на пол.
Он вошел в душ, дверь с матовым стеклом закрылась за ним. Он провел пальцами по поверхности стального воротника, ища изъян, бороздку или застежку. Но не нашел. Эли раздраженно зашипел.
Тогда ошейнику придется подождать.
Он вытащил украденную ручку изо рта и под шум воды разломил ее пополам.
Не идеально, но настолько близко к ножу, насколько возможно.
Эли закрыл глаза и вызвал в памяти страницы из черной папки. Он тщательно изучил их, запомнил фотографии и сканы, которые сопровождали каждый из экспериментов Хэверти.
Запись была ужасной, но показательной.
В первый раз, когда Эли заметил тень на снимке своего предплечья, то принял ее за образец, один из тех маркеров, которые использовались для указания направления на рентгеновском снимке. Но потом тень снова появилась на МРТ. Маленький металлический прямоугольник, едва заметный.
И он точно знал, что это было.
Эли обнаружил такой же на сканировании нижней части позвоночника. На левом бедре. У основания черепа. Между ребрами. С отвращением Эли понял: каждый раз, когда Хэверти резал, вспарывал или прокалывал его, то оставлял следящее устройство. Достаточно маленькое, чтобы тело Эли не отторгало предметы, а заживало вокруг них.
Пора их достать.
Эли поднес импровизированный скальпель к предплечью и надавил. Кожа разошлась, кровь мгновенно выступила вдоль зазубренного края. Старый голос в голове заметил, что тепло и влага будут действовать как антикоагулянты, прежде чем Эли напомнил этому голосу, что его целительная сила делает этот факт неактуальным.
Он стиснул зубы и вогнал пластик глубже.
Хэверти никогда не утруждал себя мелкими ранами. Если уж он вскрывал Эли, то до самых костей. Шум воды заглушил бы крик, но Эли не издал ни звука.
Тем не менее, пока пальцы скользили и скользили, а кровь стекала в канализацию, Эли почувствовал дрожь остаточной паники. Единственный след, оставленный работой Хэверти. Невидимый, но коварный.
Наконец трекер вышел на свободу, кусок темного металла в окровавленных пальцах. Эли с дрожащим вздохом положил его в мыльницу.
Один готов.
Осталось еще четыре.
* * *КингслиМитч перевернулся и выплюнул кровь на деревянный пол.
Один глаз заплыл, Митч не мог дышать через сломанный нос, но был жив. Мог двигаться. Мог думать.
На данный момент и этого хватит.
В квартире было пусто. Солдаты исчезли.
Они бросили Митча здесь.
Человек.
Одно слово – суждение, приговор – спасло ему жизнь. У солдат ЭОН не было ни времени, ни сил возиться с кем-то столь незначительным.
Митч со стоном поднялся на четвереньки. Память путалась, в голове всплыли
