Мы его взяли.
Понадобилось много времени, чтобы слова укоренились в разбитом черепе Митча.
Виктор.
Он нерешительно поднялся на ноги и огляделся, осматривая разгромленную квартиру, окровавленный пол, собаку, лежавшую на полу неподалеку.
– Извини, мальчик, – пробормотал он, желая сделать для Дола больше. Но только Сидни теперь могла ему помочь, и Митч понятия не имел, где она. Он стоял там, среди бойни, разрываясь между необходимостью ждать ее и необходимостью найти Виктора, и на секунду эти две силы, казалось, разделили его физически.
Митч не мог решить и то, и другое и знал это, поэтому спросил себя, что бы сделал Виктор? Сидни? И когда ответы совпали, он понял.
Митч должен был уйти.
Вопрос был в том, куда идти.
Солдаты забрали его ноутбук, и он разбил свою основную камеру, но теперь присел – что, как оказалось, причиняло столько же боли, сколько и подъем, – и нащупал под диваном маленький черный ящик и подключенный к нему смартфон.
Своего «дворецкого».
В старых черно-белых фильмах, которые он всегда любил, хороший дворецкий не показывался, пока в нем не возникала надобность. И все же всегда был там, невинно маяча на заднем плане, и, казалось, всегда знал, что происходит в доме.
Концепция устройства Митча была той же.
Он загрузил телефон и стал наблюдать, как поступают данные электронного отслеживания солдат. Звонки. Сообщения. Местоположение.
Три телефона. И все они были в одном месте.
Попались.
Всю жизнь люди недооценивали Митча. Они смотрели на его размеры, объем, татуированные руки и выбритую голову и мгновенно выносили суждение: неповоротливый, глупый, бесполезный.
ЭОН тоже его недооценил.
Митч огляделся и обнаружил карту, которую оставила Сидни. Набросал короткую инструкцию на обороте и положил картон на неподвижный бок собаки.
– Извини, мальчик, – снова сказал он.
А затем Митч схватил свое пальто и ключи и пошел спасать Виктора.
XIIIПоследний полденьЭОНВиктор открыл глаза и увидел… себя.
Его худые конечности, бледная кожа, черная одежда отражались в полированном потолке. Он лежал на узкой койке у стены квадратного пространства, которое он быстро определил как некую клетку.
Паника, словно игла, скользнула под кожу Виктора. Четыре года он провел в таком месте – нет, не совсем так, не столь умном, не столь продвинутом – но таком же пустом. Его похоронили заживо в той камере одиночного заключения, и каждый день Виктор клялся, что, выйдя, никогда не позволит снова посадить себя в клетку.
Он поднес руку к груди и почувствовал синяк между ребрами, где чиркнул по кости первый дротик. Виктор сел, на мгновение замер, чтобы подавить тошноту, затем встал. Здесь не было ни часов, ни способа узнать, как долго он оставался без сознания, лишь постоянный гул его силы. А она росла с каждой минутой.
Виктор оглянулся и подавил желание кого-нибудь позвать – все равно никто не ответит, разве что собственное эхо. Вместо этого он изучил камеру. Стены, которые он изначально принял за камень, были на самом деле пластиковые или, возможно, из стекловолокна. Виктор чувствовал бегущий по ним легкий заряд – без сомнения, средство от побега.
Он поднял голову, просматривая потолок в поисках камер, и услышал знакомый голос.
– Мистер Вейл, – сказал Стелл. – Мы прошли долгий путь, только чтобы вернуться к тому, с чего начали. Разница, конечно, в том, что на этот раз ты не выйдешь.
– Я бы не был в этом так уверен, – сказал Виктор, заставляя свой голос сдерживаться. – Но должен признать, это не совсем по-спортивному.
– А мы и не играем. Ты убийца и сбежавший осужденный, а это тюрьма.
– Когда же прошел мой суд?
– Ты его пропустил.
– А Эли?
– Он служит другой цели.
– Он играет с тобой, – усмехнулся Виктор. – А к тому времени, когда ты поймешь как, будет слишком поздно.
Стелл не попался на удочку, оставив Виктора в тишине. У него кончалось терпение и выходило время. Он посмотрел на камеры. Может, он и в клетке, но подготовился к этому. Оставил себе ключ.
Вопрос в том, где сейчас Доминик Рашер?
* * *Дом потянул стальные наручники, но они были прикреплены к столу.
Три года он боялся очнуться в камере ЭОН. Вместо этого он очнулся в комнате для допросов.
Дом сидел на металлическом стуле, прикованный наручниками к стальному столу, совершенно один. Единственная дверь была заперта, панель управления на стене горела сплошной красной линией.
Его охватила паника, и Дому пришлось напоминать себе: они не знают, что он ЭO.
Еще нет.
И так должно быть как можно дольше.
Дом действительно оказался в ловушке – он мог выскользнуть из времени, но это ни черта бы не помогло, потому что даже вне времени он все равно был бы прикован к гребаному столу. И облажался бы еще сильнее, потому что в тот момент, когда Дом возвращался в реальность, возникал разрыв между тем, где он был, и тем, где он оказался. Это выглядело как заикание, глюк, сбой. Но в таком месте, как ЭОН, глюков не было, и все, кто следил за ним через камеру, поняли бы, что это значит. Кто он.
Итак, Дом ждал, считая время в своей голове, гадая, где сейчас находится Эли, надеясь, что Виктор, по крайней мере, ушел.
Наконец панель превратилась из красной в зеленую.
Дверь открылась, и вошли два солдата.
Дом надеялся увидеть кого-то из приятелей, но вместо этого снова получил Риос, к которой присоединился жесткий, жестокий солдат по имени Хэнкок. Дом сосредоточился на проблеске свободы, но дверь за Риос закрылась, и панель снова покраснела.
Дерьмо.
Риос подошла к столу и положил на него досье. Досье Доминика.
Он просканировал края страниц в поисках скрепок, всего, что мог бы использовать.
– Агент Рашер, – начала Риос. – Не хотите рассказать нам, что вы делали в кабинете директора?
Дом не зря использовал свое короткое время без сна. Он был готов к этой линии допроса.
– Я пытался удержать убийцу от побега.
Риос подняла бровь:
– Как это понимать?
Дом подался вперед:
– Ты знаешь об Эли Эвере? Или Элиоте Кардейл, или как он еще себя называет? Ты знаешь, что он сделал?
– Я прочитала его файл, – сказала она. – И я прочитала твой.
– Тогда ты знаешь, что я был одной из его целей. До сих пор не знаю почему, но я должен быть мертв. Уже был бы, если бы Эли до меня добрался. Поэтому, когда я услышал, что Стелл планирует вывезти его за пределы объекта, то не мог допустить, чтобы этот маньяк снова оказался в Мерите.
– Это не тебе решать, солдат.
– Так уволь меня, – сказал Дом.
– А это не мне решать, – сказала Риос. – Будешь находиться здесь до тех пор, пока не вернется директор.
Говоря это, Риос перетасовывала папку, и Дом увидел металлическую скобу как раз перед тем, как включился коммуникатор Хэнкока. Трест статики приглушил слова, но одно из них выпрыгнуло.
Вейл.
Дом попытался сохранить невозмутимый вид, когда Хэнкок поднес коммуникатор к
