– А пошли вы все, – сам себе сказал Малахов. Все сомнения, тревоги неожиданно отступили.
Совсем рядом находились его товарищи, и только Вадим мог помочь им. Почему его должно волновать что-то еще? Слать надо все подальше. Цинично наплевать на коварные замыслы врага, не придумали еще ловушку для Малахова, а если придумали, то и черт с ней. Сейчас надо спасать своих. А цинизм – очень хороший консервант, чтоб не портилась картинка жизни, вроде антибиотика. Словно сказочный терминатор, Вадим двинулся вперед. Не останавливаясь ни на секунду, поливая огнем все, что пряталось за проклятыми дверями, он шаг за шагом очищал проход к последней комнате. А потом резко, как будто выключили звук в телевизоре, наступила тишина. Сквозняк выдул пороховую гарь, и только хруст стекла под ногами нарушал покой разбитого холла. Позади Малахова лежали трупы, кровь растекалась лужами, а перед ним была последняя дверь. Не было никаких признаков ловушки, но все равно Вадим сначала постучался.
– Да-да, входите, – раздался Клавин голос. – Не заперто!
Гера, Тимур и Клава лежали на полу, спеленатые все той же серебристой липкой лентой. Ленту использовали с большим знанием дела, и никаких шансов выбраться самостоятельно у ребят не было. Несколько взмахов ножом, и освободившиеся друзья стали растирать затекшие конечности.
– Шумно ты шел, мы уже заскучали, считая, сколько ты дверей прошел, – сообщил Герман.
Веселость Тельбиза была деланная. Было хорошо видно, что все пленники напряжены, на лбу у Тимура блестит пот, а Клава, не терявшая самообладания никогда, сидела поникшей и, казалось, безразличной к происходящему.
«Кубатура сферы»
Сигнал о вредных испарениях в кабине орал как сумасшедший. Андрей захлопнул гермошлем, вой тревоги исчез, но запасы воздуха были на исходе. Придя в себя от странных галлюцинаций, Андрей собрал аппаратуру, проверил, что никак не повредил оптические системы связи, и уже собрался набрать код на открытие люка. Но тут переходной люк сам по себе открылся, словно предугадывая действия человека. Впрочем, Малахов уже давно понял, что на вопрос реальности или нереальности происходящего здесь сложно ответить. Проклиная всё про себя, он покинул модуль и почти без труда добрался до катера. И опять без всякого его вмешательства или запроса на станцию челнок закрыл люк и резко рванул обратно на станцию.
– Ну вот, а вдруг бы я не успел пристегнуться и лоб разбил… – в никуда сердито произнес Андрей.
Он снова попытался связаться с рубкой, но результат был тот же. Катер в автоматическом режиме без особого труда совершил маневр синхронизации орбиты со станцией и через минуту, влекомый причальным шестом, легко, без толчка опустился на палубу внутри шлюза. Опять в полной тишине.
Андрей понимал, что произошло нечто экстраординарное. Он еле дождался момента полной герметизации и, сбросив скафандр, ринулся на капитанский мостик. Вход был открыт. Внутри царил полный хаос. Перевернутые кресла, разбитые мониторы, и самое ужасное – следы крови на полу. Малахов попытался включить общую связь, но в ответ из уцелевшего динамика на потолке раздавались только шипение и скрип.
Андрей решил обследовать всю станцию. Он огляделся, увидел, что в стойке у выходной двери стоит помповое ружье. Видимо, им никто не успел воспользоваться. Проклиная себя за то, что оставил пистолет в каюте, Малахов прихватил помповик, вышел в коридор и, поколебавшись секунду, ринулся к медотсеку. Он был закрыт, из смотрового окошка пробивалось освещение. Андрей заглянул и увидел, что Катя лежит на полу. Пришлось вернуться на мостик и дистанционно разблокировать медчасть. Все-таки пароль командира он запомнил не зря.
– Катя… – Малахов стал на колени и повернул девушку лицом вверх.
Катя была бледна, но дышала, пульс был слабым, но – был. Андрей не нашел ничего лучшего, как смочить в воде салфетку и приложить к Катиному лицу. Она чуть дернулась и раскрыла глаза. Первым движением девушки было желание вскочить.
– Лежи-лежи. Катя, ты была без сознания! – Малахов переборол спонтанное желание привлечь Катю к себе и обнять.
– А ты – это ты? – слабым, тревожным голосом спросила она.
– Да, конечно я, – не пытаясь искать смысла в вопросе, ответил Андрей. – Что мне тебе дать, чтобы ты пришла в себя?
– Второй шкафчик третья снизу полка. Красная коробка экстренной помощи, – уже немного окрепшим голосом сказала Катя.
Малахов быстро нашел нужную коробку.
– Каспарамин там, в желтой ампуле, – подсказала девушка.
Андрей, как и все члены экипажа, проходил курс первой помощи и учился делать уколы. Он понимал, что должен сделать, но учился на макете. Сейчас у него все валилось из рук от волнения. Малахов с трудом вставил ампулу в автоматический шприц.
– Куда колоть?
– Дай, я сама… – Катя протянула руку, но та безвольно упала. – В бедро.
Андрей, смущаясь, обнажил бедро девушки и неловко сделал инъекцию.
– Кто тебя учил? – Катя дернулась от боли. – Как будто резиновую задницу колешь. Это же автомат, зачем надо было им тыкать?
Чувствовалось, что инъекция работает практически моментально. Щеки девушки порозовели, взгляд стал ясный, и через полминуты она уже твердым голосом произнесла с досадой:
– Ведь всех же учили делать уколы.
– У меня только такой опыт и был, – оправдывался Андрей. – В резиновый зад.
– Помоги встать. – Катя протянула руку. – У меня зад, если ты удосужился заметить, не резиновый.
– Может, тебе лечь в модуль жизнеобеспечения? – Малахов не знал, чем еще помочь девушке.
– Нет. – Катя крепко сжала руку Андрея и встала на ноги. Поддерживая девушку за талию, Малахов довел ее до кресла.
Постепенно приходя в себя, она начала дрожать, как от холода.
– Тебе плохо?
– Это нервы. Дай мне воды, пожалуйста, – слабым голосом, как при ознобе, произнесла Катя. – Сейчас всё пройдет.
Слегка постукивая зубами о край стакана, она сделала несколько глотков, и это помогло.
– Все случилось внезапно. – Катя начала сама рассказывать, не дожидаясь вопросов. – Пилот готовил программу для твоего катера, уже совсем утро наступило, а я должна была пойти к шлюзу. Ну, сначала проверить твое состояние, готов ли ты к полету, и передать тебе паёк, а то ты на одних чипсах далеко не улетишь. Но тут внезапно погас весь свет и началось такое… Как будто станция стала вибрировать, и это сопровождалось страшным гулом. И словно какое-то поле накрыло меня. Я не могла ни пошевелиться, ни даже позвать на помощь. Рев нарастал, рвал барабанные перепонки. Меня просто какая-то сила придавила к полу. И это было не постоянно, словно волны накатывались.
– Невероятно. На противоположном конце я мирно спал и ничего этого не слышал и не видел, – недоуменно произнес Андрей. – А программу он успел загрузить? Как-то странно катер работал.
– Да нет, ничего он не успел! А ты крепко спал, видать. Здоровый сон – признак чистой совести. Так вот, рев все усиливался, я нашла силы
