Я и не знала, что Ансона может так быстро бегать. В мгновение ока мы оказались с ней за поворотом коридора. Слышу, как открывается дверь кабинета, но рисковать и выглядывать не собираюсь.
Одна проблема — кузина запнулась о собственные юбки и с грохотом упала на пол, а я за ней, споткнувшись о нее же. Мы с Ансоной замерли. Услышали нас или нет? Слышим шаги в нашу сторону. Сначала на четвереньках, а потом, кое-как поднявшись, мы с кузиной улепетываем. Вылетев в очередной коридор, словно зайцы разбегаемся в разные стороны. Ну и денек.
Заскочив в свою комнату, перевожу дыхание. Сердце гулко колотится. И только сейчас понимаю, что с грохотом Ансона упала из-за стакана. Он, кажется, разбился. Но в любом случае, убегала кузина уже без орудия этого прослушки. Как все-таки неудобно получилось. Но главное, нас с Ансоной не видели.
Пронаблюдала в окно, как уезжает герцог. Все. Надо идти узнавать новости, а то лопну от любопытства. Ольтонов нашла в обеденном зале. Отец семейства нервно пьет крепкую жидкость из своего бокала и выглядит еще более бледным и несчастным, чем после получения письма с вызовом во дворец. Ольтон-младший тут же, он все так же угрюм и печален.
— Дорогой, не томи, о чем герцог с тобой говорил? — спросила баронесса.
— Он попросил руки Ансоны.
Над столом повисла тягучая тишина.
— А ты что ответил? — осторожно спрашивает шения, с сочувствием поглядывая на свою мертвенно-бледную дочь.
— Я попросил время на раздумья, и герцог его дал, но предложение было сделано так, что отказаться будет невозможно. Максимум, что я могу попробовать сделать, это еще немного оттянуть момент заключения договора хотя бы до конца брачного сезона, поскольку заключать брак раньше — дурной тон.
— Папа, ну почему невозможно? — по щекам Ансоны текут слезы — Ты меня не любишь? Ты ведь можешь отказать
— Люблю, детка, но герцог пошел на шантаж.
— Что?! Шантаж? Какой?! — вскинулась баронесса.
Тяжелый взгляд главы семьи остановился на сыне. Эндрю тут же виновато опустил голову вниз.
— Спроси у своего любимого сыночка, — предложил барон.
— Эндрю?
А Эндрю продолжает угрюмо молчать.
— Эндрю выкупил у своего друга специальные кандалы для ловли и удержания магов. Друг в свою очередь украл эти кандалы у своего отца — сотрудника службы магической безопасности. Отец долго бы не замечал пропажи, поскольку по работе хранит у себя сразу с пару десятков таких же «игрушек», а дома бывает очень редко. Конечно, все было надежно закрыто, но сынок оказался весьма талантливым по части вскрывания дверей и магических защит. Два идиота, если говорить короче. Один хотел подзаработать, другой развлечься.
— Но, Эндрю, зачем тебе нужны были эти кандалы? — недоумевает баронесса.
Милый хороший мальчик Эндрю упорно молчит. Приходится барону опять отвечать за него.
— Для глупости и подлости. Про наручники узнали, выяснили, кто их владелец, вызвали отца того сосунка-взломщика, тот взял всю вину на себя, но дознаватели уже знали кое-какие подробности и, пока еще не имея доказательств, держали двух молодых «героев» в академии, а не в тюрьме. Отец долго пытался прикрывать сынка, но когда его прижали к стене, все же признался, что кандалы он никаким образом в личных целях не использовал, тогда проработали уже его сына, которого и так подозревали, а потом и нашего красавца. Следствие завершилось. Эндрю и его другу гарантированно грозит тюрьма за кражу одному, за незаконное использование кандалов другому, и могут еще кое-что по мелочи приписать. Герцог предложил мне сделку — Ансона взамен на брата. Кэнтербоджи замнет это дело, тюрьмы не будет, наша репутация не пострадает, однако на все лето Эндрю отправят на практику на границу, на опасный участок близ гор. Там то и дело случаются набеги на наши посты диких орочьих племен. Герцог сказал, что это для перевоспитания, просто так, совсем без наказания, он оставить этот случай не может, а суровые армейские реалии могут помочь становлению правильных взглядов у молодежи.
— Моего мальчика в армию? На границу, где его могут убить?! Ни за что! — грудь баронессы воинственно всколыхнулась. — Пусть лучше в тюрьме спокойно посидит, зато здесь, рядом. И Ансону тогда не надо будет замуж выдавать за этого мерзкого герцога. Наверняка никаких денег за нашу молоденькую красавицу не предложил. Хочет все шантажом получить.
— Мама! — возмутился Эндрю. — Лучше на границу, чем такой позор!
Кузина радостно встрепенулась, для нее забрезжила надежда.
— Все правильно мама говорит. Преступил закон — неси наказание. Почему я за твои ошибки должна отдуваться и платить своим телом? — гневно произносит Ансона.
— Деньги за нашу дочь герцог дает, — вмешался в спор барон. — Причем очень хорошие.
— Сколько? — словно невзначай интересуется шения.
Барон назвал сумму, от которой у Ансоны и ее мамы изумленно округлились.
— Помимо этих денег, нам передадут еще кое-какую недвижимость в городе, — добил барон жену, та явно засомневалась. Да, Ансона и ее будущие дети, возможно, наследство герцога в случае его смерти и не получат, но вот ее родители с такими средствами спокойно и хорошо доживут до глубокой старости, и может быть даже внукам что-то останется.
Глава 19
Кузина смотрит на маму, которая явно углубилась в какие-то свои мысленные расчеты и чему-то загадочно улыбается, затем смотрит на суровое лицо отца и печальное лицо брата, после резко встает со стула, отчего тот с грохотом падает, и с громким всхлипом выбегает из столовой. Ну, наверное, и мне пора потихоньку уходить, пока тоже замуж не пристроили за чьи-нибудь грехи.
Ночью не уснула, пока не услышала шаги Эндрю в коридоре и то, как хлопнула дверь его комнаты. Новенький кинжал, конечно, хочется попробовать в действии, но я усмирила все свои порывы и желания. Ольтон, только лишь зайдя в комнату, уже вступил в приготовленную и настроенную лично на него магическую ловушку. Заклинание, которое сейчас незримыми нитями опутывает кузена, — практически верх моих магических знаний, умений, опыта и силы. Есть опасение, что не сработает, но я надеюсь на лучшее. Если получится, заклинание продержится от месяца до трех.
Само заклинание состоит в том, что теперь Эндрю будет тянуть в интимном плане не к девушкам, а к мужчинам, сильно тянуть, но отнюдь не в позиции доминанта. То есть склонить и обесчестить какого-нибудь парня
