— Что такое?!
Я тут же оказалась окружена молодыми людьми, готовыми ради благосклонности защитить от любой опасности юную шену. Кинула исподлобья взгляд на Ольтона. Эндрю побледнел и напряженно замер. Ага, не хочет терять репутацию перед друзьями. Хочется сделать гадость, но не стану. Мне с Эндрю еще жить, и это внутрисемейные разборки. К тому же будет запасной козырь — кузен станет опасаться, что я вновь могу появиться в академии и растрезвонить о его поведении.
— Там мышь, — дрожащим голосом произношу я и указываю в самый дальний и темный угол.
Аристократы дружно заулыбались, Ольтон незаметно перевел дыхание.
— Не волнуйтесь, шена, мы своими телами защитим вас от этого страшного зверя, будем стоять до конца, до последней капли сил и крови, — ответил мне один шутник, придвигаясь ближе. — А шенар Ольтон, как не заинтересованное в вашем очаровании лицо (ибо родственник), отправится на битву с чудовищем.
Вообще отличный расклад!
— Никуда я не пойду, — ворчливо ответил Эндрю и попытался отодвинуть своего дружка от меня подальше.
— У меня еще одна беда, о смелые маги-рыцари.
— Да-да, только скажите, мы во всем поможем.
Кузен снова напрягся.
— Я с утра ничего не ела и не пила, из-за того что злой дракон меня похитил. Мне удалось вырваться и сбежать, но домой возвращаться еще долго, а есть хочется сейчас.
— О, конечно, мы не оставим шену в беде, — произнес еще один парень из компании — высокий брюнет с голубыми глазами. — Вперед, бравые рыцари, отведем же благородную шену в трактир!
— В трактирах благородные шены не едят, — опять мрачно бурчит Эндрю. — Они по кафе расхаживают, там кофе распивают, пирожные и мороженое вкушают. А трактир — это слишком приземленно, там мужланы всякие грубую пищу жру… едят.
— Но это же несерьезно, время обеда, если не ужина, пирожными не наешься, — возразил брюнет. — Но если шена оскорбится…
— Шена согласна на трактир! — Очень-очень согласна. У меня даже в глазах темнеет от мысли о золотой ароматной курочке.
На том и порешили. В трактир отправились все. Ольтон, судя по выражению его лица, никуда не хотел, но и с друзьями своими меня решил не оставлять. «Защитник».
На выходе из академии парни задержались, у них охрана чуть ли не три раза проверяла документы, в то время как меня чуть ли не пинками выгнали, проводив злобными взглядами. Кажется, охрана получила от ректора на орехи, за то, что меня упустила, а ребят не пускают, из-за того что пришли в моей компании, такая маленькая месть.
Пока ждала своих будущих кормильцев, тоже поняла, что без мести противному злобному ректору нельзя. Немного отошла от поста охраны и магией нанесла на стену огромную сияющую красным магическую надпись: «Ректор — самодур». С поста охраны надпись не видна, но всем, кто подходит к воротам академии, будет трудно не заметить. Чтобы надпись продержалась подольше, поставила возрастное ограничение на тех, кто может ее увидеть. Старшее поколение не увидит ничего, а вот подростки и те, кто студенческого возраста — очень даже. Я надеюсь, что молодежь не будет торопиться на ковер к начальству с докладом.
У парней, когда они подошли ко мне, дружно отвисли челюсти.
— Ого! Откуда это? Кто сделал?
— Не знаю, — пожала плечами. — Когда подошла, уже было.
На лице Ольтона написано, что он мне ни на грамм не верит и знает, кто тут главный хулиган, остальные жадно, с восхищением и одобрением рассматривают огромную надпись.
— Шикарно! — наконец вынесли свое мнение молодые люди. — Только тот, кто это сделал — смертник. Ректор его из-под земли достанет. Как никак, сильнейший маг и по характеру просто зверь. Но мы будем помнить этого студента, как героя.
Хм… Да что он мне сделает? Самое страшное — не позволить даже попробовать поступить в академию — уже сделал. Хулиганство мелкое, за это в тюрьму не сажают и кровными врагами не становятся, и вообще, пусть сначала докажет, что это я. Наверняка далеко не у меня одной к ректору претензии.
Глава 6
В трактире публика и впрямь преимущественно мужская, за исключением официанток. Меня это ни капли не смущает, я такая голодная, что сейчас даже на тонущем корабле не сама спасения искала, а спасала и поедала бы припасы.
Здесь много хорошо одетых молодых людей, скорее всего студенты, ведь трактир расположен очень близко к академии, выглядит весьма прилично, ну а запахи в нем витают и вовсе божественные, популярность наверняка имеет.
Мои новые знакомые с любопытством, удивлением и некоторым умилением наблюдают за тем, как я без лишнего жеманства, но все равно культурно, споро расправляюсь с исходящей паром ароматной золотистой курочкой и картошечкой, щедро посыпанной зеленью. Вообще, тут в высшем обществе считается, что шены должны питаться скромно, понемногу, и только дома, пока никто не видит, в темноте ночи объедаться до отвала, но я почти иностранка, мне простительно, могу и не знать местных негласных обычаев. Один только Ольтон смотрит все еще мрачно. То ли ревнует, то ли опасается, что платить за мое пиршество по-родственному будет он. На курочке с картошкой я ведь не планирую останавливаться, особенно с учетом того, что мне еще пешком до нового пристанища добираться, а там еще неизвестно, как накормят. Хотя судя по моей «сестричке» кормят там всегда неплохо, и никто не стесняется.
Попутно лучше знакомлюсь с друзьями Ольтона, ведь надо обрастать связями и знакомствами. В академию не взяли, неизвестно теперь, как жизнь сложится. Надо думать, как теперь дальше быть и чем заниматься. Мне безумно хочется иметь свой дом, свое дело и… семью. Большую, теплую, счастливую. Моя недосягаемая мечта. Не люблю и не хочу быть одна, однако приходится. Но мне нужны нормальные отношения, а не попасть в гарем и делить внимание мужа со всеми. Ну, семью-то ладно, когда-нибудь потом, сначала бы дело, только увы, об этом, скорее всего, придется забыть.
Не дал мне погрузиться в задумчивую грусть новый посетитель таверны — молодой парень в небрежно накинутой на плечи студенческой мантии. Парень явно взбудоражен — волосы взъерошены, щеки красные, глаза выпучены, тяжело дышит, сюда явно бежал.
— Вы видели, что на стене академии написано?! Там тако-о-ое!
Народ в таверне оживился, нового посетителя усадили за стол, расспросили. Ну да, новость о моей надписи разлетается быстро. Только кто-то добавил, оказывается, еще слова «и козел». Так что теперь у нас
