– Хорошо, милая. Я буду стараться изо всех сил. Мы можем взять отсюда пищу. Хотелось бы унести с собой как можно больше.
– Дай-ка мне посмотреть. Эрик, только ни ты, ни Рой не должны прикасаться к этим телам. Эта серая жидкость может вызвать серьезные недомогания. Если попадет на кожу.
Рашель принялась открывать контейнеры с пищей и осторожно принюхиваться. Глядя на нее, Эрик вдруг ощутил, какая буря чувств охватила его: безграничная нежность и невыразимая гордость.
Только теперь он по-настоящему почувствовал, что Рашель действительно его жена. Она научила его многому из того, что знала сама. Она спарилась с ним, и он влил свою любовь в ее тело. Она зачала его ребенка и вынашивала его в себе. Но пока он не увидел, как она обследует пищу, решая, годна ли та в употребление, – как поступали все женщины Человечества, насколько он себя помнил, – до тех пор что-то существенное отсутствовало в их отношениях. Однако теперь все стало как надо, и Эрик осознал, что он женатый человек.
Это было как вопль, вырвавшийся из Роя, когда Чудовище опускало их в канализацию, которая вела к свободе. Этот вопль был рожден давным-давно.
Первые впечатления младенца и последние умозаключения умирающего мало чем отличаются друг от друга, приобретенный жизненный опыт разве что добавляет одно-два определения.
Рой долго молчал после того, как они покинули эту пещеру, ставшую кладбищем для целого племени. Он даже не вступил в обсуждение вопроса о том, что захоронить такое огромное количество людей им не под силу. Эрик знал, о чем думал Бегун, и, когда они остановились на ночь, сказал ему о замеченном им сходстве между этим племенем и Человечеством.
– Не могу перестать думать о Франклине, Оттилии и Рите-Летописице, – начал Эрик. – Все представляю себе, что этот распылитель применили против них, и теперь все, кого мы знаем, стоят себе там посеревшие, мокрые, окоченевшие и мертвые. – Он повернулся на другой бок.
Рой откинулся на пол.
– Человечество мертво, – пробормотал он. – Оно в любом случае умерло для меня. И мне наплевать на Франклина, Оттилию и всех остальных.
Но на следующее утро, когда Эрик проснулся, Рой сидел, обхватив руками колени, и смотрел на Рашель. На лице его застыло странное выражение, смысл которого Эрик понять не мог.
Оно не означало желания, но в нем было что-то от напряженной неловкости. Может, Бегун думал о своей жене, оставшейся в Человечестве? Он тоже наблюдал за тем, как Рашель выбирала пищу, и это могло напомнить ему о его положении отщепенца, лишенного жены и каких-либо близких.
Эрику все это не понравилось. Двинувшись в путь после завтрака, он с недовольством отметил две детали: во-первых, Рашель шла непосредственно перед Роем, и то, что она постоянно находилась у него на виду, могло лишь усилить чувства Роя, какими бы они там ни были; а он, Эрик, шел перед Рашелью, и его спина служила отличной мишенью для копья, брошенного рукой потерявшего от зависти разум человека.
Он уже подумывал о том, чтобы воспользоваться своим правом военачальника и поставить Роя впереди. Но Рой не был Оком, а для того, чтобы не сбиться с пути, требовалось Око. Чтоб ему сдохнуть, этому Рою! Еще не хватало им поссориться. И Эрик продолжал идти вперед, прислушиваясь, не раздастся ли сзади каких-нибудь неожиданных звуков.
А в результате всего этого Эрик чуть не погубил весь отряд. Он так внимательно прислушивался к происходящему сзади, что пропустил мимо ушей звуки, доносившиеся спереди. Но достигнув очередного разветвления, он расслышал их совершенно отчетливо. Он кинул испуганный взгляд влево и тут же прикрыл руками луч от своей налобной лампы. Пятясь назад, Эрик начал оттеснять Рашель и Роя в коридор, из которого они только что вышли.
– Дикари! – прошептал он. – Огромная орда движется нам навстречу. Снимайте ранцы. Нам придется убегать.
«Интересно, с какой скоростью сможет бежать Рашель? – подумал он про себя. – Она и в пути едва поспевала за нами».
– Давайте я все сделаю, – предложил Рой, поспешно скидывая свой тяжелый ранец. – А вы оба оставайтесь здесь.
И прежде чем они успели остановить его, он выскочил на перекресток, не прикрывая лучи своей лампы. Повернувшись налево, он весь напрягся, словно не веря своим глазам, потом взмахнул руками над головой и вскрикнул. Это был крик обезумевшего от страха человека.
Дикари услышали и увидели его, ответив ему голодным ревом, от которого содрогнулись стены.
Рой повернулся и, продолжая кричать, кинулся вправо. Через мгновение дикари, оглушительно воя, пронеслись мимо вжавшихся в боковой проход Эрика и Рашели.
XXIV
Эрик и Рашель стояли, прижавшись к левой стене коридора. Прильнув друг к другу, они боялись даже дышать, глядя, как стая дикарей с оглушительным шумом минует перекресток. Стоит хоть одному из них оглянуться, и они пропали. Им ни за что не удастся скинуть свои ранцы и развить необходимую скорость.
Но так как впереди маячила пища, дикари уже ни на что не обращали внимания. Время от времени они одновременно, как по команде, вскидывали головы и издавали голодный вой. Его звуки отдавались от стен грозным эхом, от которого Рашель и Эрика охватывали судороги ужаса. «Ради этого они и вопят, сообразил Эрик, – чтобы парализовать свою жертву». Но он служил еще и для того, чтобы подбодрить отставших и указать главное направление погони.
Эрик никогда прежде не видел дикарей, но и одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в достоверности легенд и правдивости рассказа Рашели о пережитом ею в клетке у Чудовищ. Они точно соответствовали ее описанию: атавистический возврат к стадам приматов, однако с сохранением некоторых сугубо человеческих качеств. Толпа волосатых, согбенных фигур, двигавшихся тесными рядами, – даже Чудовища почему-то не внушали такого ужаса. Зрелище вызывало омерзение.
Поскольку за взрослыми поспешали дети – вопящие уродцы, передвигавшиеся на всех четырех конечностях, – вероятно, в стае находились как мужские, так и женские особи. Тем не менее на вид они не отличались друг от друга. Наверное, женщинами были те, что пониже ростом. Но больше никаких различий не наблюдалось: на головах у всех развевались гривы спутанных волос и, казалось, все заросли бородами.
Подпрыгивая, переваливаясь, а иногда даже катясь, они миновали Эрика, но, как ни странно, эта беспорядочная толпа передвигалась довольно быстро. Многие держали в руках ужасные светильники – оторванные головы воинов с привязанными к ним налобными лампами. Кроме этого, у них не было ничего – ни одежды, ни оружия. Через каждый шаг они отталкивались от пола огромными волосатыми кулаками и повторяли свой гортанный вопль, а коридоры, словно облако, заполняла исходящая от них терпкая вонь.
После того как мимо промчалось последнее завывающее
