– Чтобы протрубить в рог, ваше высочество, – ответил Эолейр, похлопывая по деревянной коробке, привязанной к его седлу. – Пока мы находились внутри границ Эрчестершира, в этом не было особого смысла.
Моргану ничего не оставалось, как согласиться. Он нашел свою лошадь, мирно щипавшую сочную зеленую траву, и уселся в седло, а кобыла бросила на него такой укоризненный взгляд, что ему захотелось перед ней извиниться.
– Мы уже недалеко от долины Асу, – сказал Эолейр, когда они направили скакунов в сторону окутанной тенями опушки леса. – Когда-то это было темное место. Здесь твоих дедушку и бабушку захватили в плен и едва не убили Огненные Танцоры, сторонники Короля Бурь.
– Я все знаю об Огненных Танцорах, – сказал Морган. – Поверьте, граф, я слышал эти истории.
Он скучал по сестре и бабушке, и даже по матери.
Морган вдруг вспомнил о забавном замечании деда, который как-то сказал, что женщины в их семье устроили заговор, чтобы лишить короля и его внука достойных развлечений. Его дед хотел пойти ловить лягушек в Королевской луже, как он шутливо называл большой пруд в саду замка. Моргану его идея не показалась особо привлекательной – в то время ему хотелось казаться взрослым молодым человеком, а не маленьким мальчиком, – но понравилось, что король захотел провести с ним время. Когда же это было? Определенно, после смерти отца. И ему на память пришло еще несколько случаев, когда король пытался как-то его заинтересовать или развлечь.
«Ты и я, Морган. Вот в конечном счете к чему все придет, запомни слова деда, – сказал король. – Они никогда ничего не разрешат тебе делать, твоя мать и моя жена. Они боятся, что ты можешь пострадать. Но что страшного в том, чтобы иногда разбивать себе нос?»
А потом он рассказал историю про Рейчел, горничную, которая сильно его напугала, когда он был совсем маленьким.
Да, в те дни дедушка был к нему добр, это он должен признать. Но почему потом все изменилось? Почему король постоянно на него сердится, и все из-за нескольких глупых царапин или ошибок?
– Вы уже довольно долго молчите, ваше высочество, – сказал Эолейр, слегка напугав Моргана. – Вы в порядке?
– Да, да, – ответил он, хотя мысли его настолько смешались, что он чувствовал себя не лучшим образом. – Просто я устал от разговоров.
Они ехали в тускнеющем вечернем свете все дальше по тропинке между деревьями, Эолейр впереди, Морган сразу за ним, благодарный за то, что граф уважает его желание помолчать. Солнце уже клонилось к западу, но те кусочки неба, которые Морган мог разглядеть сквозь кроны деревьев, стали оранжевыми и красными, за исключением тех участков у них над головами, где сиял ровный синий цвет. Во вновь обретенной тишине Морган слышал лесные звуки или, как в данном случае, их отсутствие. Если не считать нескольких чирикающих где-то далеко птиц, хруста веток и шуршания листьев под копытами лошадей. Лагерь был совсем рядом, но вдруг у него возникло ощущение, что до него несколько лиг.
– Пожалуй, здесь мы можем привязать лошадей, – наконец сказал Эолейр.
Он уверенно и изящно соскочил на землю, что было удивительно для человека его возраста, завязал поводья вокруг тонкого ствола березы и принялся вытаскивать из седельной сумки деревянную коробку, где хранился рог. Морган привязал свою лошадь рядом со скакуном Эолейра и оглядел окутанную тенями поляну.
– Здесь так тихо. – Даже ему самому эти слова показались глупыми, но Эолейр кивнул.
– Лес осторожен, – ответил граф. – Он не любит гостей, но и не отталкивает их. Во всяком случае, так говорил мой отец, хотя он имел в виду только наш лес Грианспог. Альдхорт… многие говорят, что он очень древний. Вот почему его называют «Старое сердце».
– Но как одно место может быть старше другого? – резко спросил Морган, которого вывела из равновесия неподвижность леса. Эолейр вытащил бархатный мешок из коробки и достал из него рог с такой осторожностью, словно это не диковинный музыкальный инструмент, а спящий ребенок. – Я хотел сказать, что, когда бог создавал мир, он не мог сначала сотворить Альдхорт, а потом все остальное, верно? Это как-то бессмысленно, – уточнил Морган, и его голос пронесся по тихой поляне, словно резкое карканье ворона.
– Вы правы. – Эолейр повернул рог так, чтобы полюбоваться им в умирающем свете дня. – И я готов первым согласиться, что нам бы не помешало побольше смысла в нашем мире.
Морган никогда прежде не видел рога, хотя его упоминали во многих историях про сэра Камариса и войну Короля Бурь, и с удивлением обнаружил, что это его тревожит, хотя и не мог понять почему. В некотором смысле рог казался грубым – всего лишь изогнутый конус, покрытый мелкой аккуратной резьбой, с серебряным мундштуком и простыми серебряными орнаментами вокруг широкого конца. Но что-то в нем заставляло Моргана не сводить с него глаз, сердце замирать, а потом биться быстрее.
– Значит, это он? – сказал Морган. – Рог великого Камариса, о котором поют в песнях.
– Так и есть, но я думаю, что не Камарис первым сыграл на нем. Видите эти отметки? – Граф провел пальцем по резьбе. – Их сделали ситхи, и довольно давно, во всяком случае, так мне рассказывали. Рог появился в те времена, когда ситхи правили Светлым Ардом.
– И теперь ты собираешься на нем сыграть? – спросил Морган.
– Конечно. Во всяком случае, я попытаюсь.
– Попытаешься?
– Рог подобен многим другим великим и могущественным вещам, ваше высочество, – а их не всегда легко понять. Когда принц Джошуа принес его сэру Камарису, который утратил разум, старик сначала его не узнал, а потом вдруг взял в руки и протрубил, громко и четко. И его разум прояснился. Почему так случилось? Вы можете спросить у ситхи – если мы с ними встретимся, – я сомневаюсь, что кто-то другой способен ответить на этот вопрос.
– Но тогда… могу я попробовать?
– Протрубить в рог? Конечно, ваше высочество. – Эолейр приподнял полу плаща и протирал мундштук до тех пор, пока он не засиял.
Морган взял рог, который оказался на удивление тяжелым, словно был сделан не из кости или оленьего рога, а из камня. Он поднес его к губам, но тут же опустил, чувствуя, как тишина леса давит на него.
– Если они его услышат, ситхи… они придут?
– Никто не знает, – сказал ему Эолейр. – Но если ситхи его услышат, я сомневаюсь, что они его проигнорируют. Только не Ти-туно.
Морган снова поднес рог к губам, придерживая его другой рукой, поджал губы и дунул, но рог издал лишь какой-то невнятный звук.
– Не думаю, что у меня получится, – сказал он.
– Попытайтесь еще раз, – сказал Эолейр, и на этот раз слова взрослого мужчины прозвучали не как приказ или укор. – Подумайте о
