Внимание двух генералов отвлекли несколько сот польских кавалеристов, которые выехали за укрепления и стали гарцевать перед русскими войсками, выкрикивая оскорбления и приглашая тем самым противника на поединок. Русские казаки ответили на вызов, и несколько сот бородатых всадников скрестили свои сабли с клинками польских военных. Через несколько минут всё закончилось: с каждой стороны лошади уносили раненых или заколотых насмерть людей.
Вавржецкий подозвал командира артиллерии и приказал ему произвести залп из всех орудий в сторону лагеря русской армии.
— Пусть Суворов подумает, прежде чем решится на штурм, — бодро напутствовал он артиллеристов.
Напрасно генерал Вавржецкий надеялся, что Суворов не решится наступать на хорошо укреплённый город с превосходящим количеством пушек и защитников, готовых стоять насмерть, но не сдаваться. Главнокомандующий русскими войсками не допускал и мысли застрять надолго возле Праги. Это было не в его правилах.
Некоторые генералы, как русские, так и других европейских государств, не рассматривали Суворова как талантливого полководца и командира. Были и такие, кто называл его просто храбрым гренадером, который побеждал не столько созданием стратегических и тактических планов предстоящих сражений, сколько быстрым натиском и решительной атакой русских солдат. А те, в свою очередь, шли в бой по приказу командира и верили в победу и в его счастливую звезду. Под командованием Суворова и с напутствием «Ура! Вперёд, в штыки!» солдаты были готовы штурмовать любые крепости. И надо отдать должное этому полководцу: армия под его командованием всегда одерживала победы, о чём свидетельствуют и что подтверждают исторические факты.
Что касается полководческих талантов Суворова, то у него они всё-таки присутствовали, так как Суворов всегда реально оценивал силу противника, знал его сильные и слабые стороны. Поэтому он применял свою основную тактику ведения боя, против которого неприятельская армия не могла устоять. Суворов, в отличие от некоторых полководцев, не дробил войско на отдельные отряды. Он в любой сложившейся ситуации шёл в атаку всеми силами: стремительно, с натиском и быстротой, не пользуясь замысловатыми манёврами и перебросками отдельных частей армии в наиболее «горячие точки» сражения.
При этом Суворов поддерживал варварский обычай победителей, который был отменен в русской армии только императором Александром I. «Взял город, взял лагерь — всё твоё!» — такое напутствие Суворов также не раз говорил своим солдатам. Поэтому грабёж, насилие и убийства были постоянными спутниками побед знаменитого полководца России.
Суворов посмотрел в подзорную трубу на лежащий перед ним город и на укрепления предместья Варшавы, Праги, которые его армии предстояло завтра штурмовать.
— Варшава, Варшава... Красивый город, — вслух высказал свои мысли главнокомандующий. — Вот что, милейший, — обратился он к адъютанту, — в случае штурма в центре города пушки не применять. Так и передай артиллеристам. Стрелять только по укреплениям. И ещё... — Суворов на какое-то время задумался. — Подготовь-ка приказ по армии: при штурме в дома не забегать, неприятеля, просящего пощады, щадить. Безоружных не убивать. С бабами не воевать, малолетков не трогать.
«А штурмовать Прагу всё-таки придётся, — недовольно подумал Суворов. — Так просто поляки не сдадутся... А может быть, и Варшаву».
Всю ночь солдаты русской армии не смыкали глаз и вязали фашины. За укреплениями Праги защитники города тоже не все спали в эту ночь, предвидя, что для многих из них она может быть последней в их земной жизни.
В пять часов утра со стороны русского лагеря взвилась в небо сигнальная ракета, и русская армия пятью колоннами двинулась на приступ укреплений Праги. Перед каждой колонной шла рота отличных стрелков, а две роты несли лестницы и фашины. Все действия и движения русской армии были отработаны и продуманы до мелочей. На расстоянии картечного выстрела русская артиллерия дала залп, за которым последовали более редкие пушечные выстрелы через одну пушку.
Со стороны укреплений также раздались пушечные выстрелы, и ядра польских пушек врезались в первые ряды наступающих. Когда же мрак от дыма и раннего утра рассеялся, к радости нападавших и к ужасу защитников обнаружилось, что пражские укрепления во многих местах оказались повреждёнными. Обложенные дёрном и фашинами, укрепления Праги строились на грунте из песчаной почвы и не могли устоять под разрушительной силой падающих на них ядер русских пушек.
В средней атакующей колонне раздался крик офицера: «Вперёд! Ура!», и колонны подхватили возбуждающие слова атаки, бросившись всей своей лавинообразной массой через ров на уже полуразрушенные укрепления. Через несколько мгновений выстрелы пушек, вой ядер, свист пуль и яростные крики атакующих и защитников слились в единый гул боя.
Русские солдаты и офицеры со свирепым рычанием от ярости и злости, усиливающимся по мере сопротивления защитников, рвались через трупы вперёд, не останавливаясь ни на минуту. С налитыми кровью глазами, с напряжением всех мышц и сухожилий, нападающие и защитники дрались с таким ожесточением, что и те и другие принимали неизбежно только один конец этой схватки — смерть, посему пощады никто просить не собирался.
Схлестнувшись в рукопашном бою, солдаты обеих армий дрались всем, что могло причинить вред противнику. Штыки длинных ружей входили в человеческое тело, приклады разбивали черепа, сабли разрезали по кускам человеческую плоть, ножами и кинжалами люди кололи друг друга, сражаясь лёжа на земле, зубами впивались во всё, до чего могли дотянуться челюсти.
Монах-католик, которому лучше было бы служить в гренадерском полку, чем на службе в костёле, защищая от русских свой город и свою религию, размахивал лопатой, поражая нападающих. Когда же лопату выбили у него из рук, он повалил на землю русского офицера и зубами впился в его щёку, но был тут же заколот штыками.
В рядах защитников, кроме регулярной польской армии, сражались горожане различных сословий, простые люди, которые пришли на помощь варшавянам, женщины и даже подростки. Они в слепой ярости бросались на русских солдат, держа в руках вместо ружей топоры, вилы, косы и даже простые дубины, обрекая себя на гибель от русских штыков. И эта ярость сопротивления защитников в ответ вызывала озлобление и такую же ярость тех, кто рвался вперёд через укрепления. Таким образом, начавшийся бой перешёл в резню, которую командами офицеров остановить уже было невозможно. Хотя русские офицеры и не собирались этого делать. Они сами были участниками боя и той сложности, с которой проходило продвижение вперёд атакующих колонн, превратившихся в единую огромную толпу сражающихся.
Защитники Праги были обречены. Ещё пытаясь оказать сопротивление, часть польских солдат организовали оборону, окружив
