— А отец? — не мог не спросить Костюшко.
— И отца нет. Он погиб в том бою под Саратогой.
Костюшко наклонился к Мадлен и поцеловал её с той нежностью, на которую в этот момент он был способен. Мадлен в ответ обхватила его шею и с жаром притянула к себе.
Ранним утром Костюшко открыл глаза, но Мадлен в доме уже не было. Зато на крыльце стоял верный Томаш, ожидая, когда проснётся хозяин, чтобы передать ему пакет, доставленный только что посыльным от генерала Грина.
Костюшко вышел на крыльцо и с удовольствием вдохнул в себя свежеть летнего утра.
«До чего прекрасна жизнь! — подумал он, вспоминая прошедшую ночь. — Надо срочно найти Мадлен и сделать то, что решил. Пора стать семейным человеком, ведь мне уже 37 лет».
— Ну что тут у тебя? Откуда? — спросил Тадеуш, указывая на пакет в руке Томаша.
Ординарец молча протянул послание. Разорвав пакет и прочитав содержание, Костюшко на минуту расстроился: это был приказ генерала Грина прибыть в штаб армии. Им предстояла совместная поездка в Филадельфию по приглашению самого Вашингтона. А ведь Тадеуш хотел обсудить все вопросы своей будущей семейной жизни с Мадлен... Придётся эту часть его биографии перенести на более поздний срок.
— Приготовь лошадей и собери всё необходимое. Поедим и отправимся, — приказал он Томашу, ничего ему не объясняя. Но тот давно уже привык к подобным приказаниям и всегда был готов тронуться в дорогу.
XII
огда ещё можно надолго оставаться наедине с собой и поразмышлять о смысле жизни; о счастье, о Боге и о многом другом, что может прийти на ум, как не во время долгой поездки. Только изредка твоё внимание отвлекут неизвестные путники на безлюдной дороге, спешащие по своим мирским делам, и опять наступает полное погружение в свои мысли.
Трясясь на лошади в сторону Филадельфии, Костюшко вспоминал прошедшие годы своей жизни в Америке и, особенно, последние события, непосредственным участником которых он стал...
...После позорного поражения англичан под Саратогой боевые действия противостоящих армий, Британии и Соединённых Штатов, в 1778—1780-е годы проходили с переменным успехом. Генерал Клинтон не смог выдержать натиска североамериканской армии, и в 1778 году оставил Филадельфию, сохранив при этом боеспособную армию, и сосредоточился на защите Нью-Йорка. В конце того же 1778 года англичане нанесли серьёзные удары в южном направлении по штатам Джорджия и Южная Каролина, захватили их, а позднее к своим победам приобщили и оккупацию Северной Каролины.
Южная армия генерала Грина не осталась «в долгу». Однако «вернуть долг» Грин смог только в 1781 году. Он заманил британские войска под командой генерала Корнуоллиса в Виргинию, где оставил их без снабжения, и британскому генералу ничего не оставалось делать, как только со своей армией в 9000 солдат закрепиться на оборонительных рубежах у Йорктауна.
Операцию по разгрому остатков английской армии готовили уже две объединённые армии Америки и Франции под командованием двух маркизов: Лафайета и Рошамбо. Кроме сухопутных войск, им помогала с моря французская эскадра адмирала де Грасса в составе 28 кораблей.
Когда английская разведка доложила своему главнокомандующему о таком неравном противостоянии, генерал Корнуоллис принял разумное решение, повторив поступок генерала Джона Бургойна под Саратогой. Таким образом, в ноябре 1781 года по его приказу британский экспедиционный корпус капитулировал, сохранив жизни многим солдатам: как своим, так и противника.
После такой убедительной победы Континентальной армии англичане больше не предпринимали активных военных действий, а Вашингтон также принял выжидательную стратегию. Противники встречались иногда в каких-нибудь небольших стычках, которые сражениями трудно было даже назвать. Подобные бои местного значения чаще всего заканчивались вничью, после чего обе армии обменивались пленными и возвращались на исходные позиции.
После такого затянувшегося противостояния английское правительство поняло, что не оправдало доверие своего короля. Премьер-министр Фредерик Норт получил вотум недоверия и 20 марта 1782 года ушёл в отставку. Не прошло и месяца после его досрочного ухода из большой политики, а уже в апреле палата общин проголосовала за прекращение военных действий в далёких от Англии североамериканских колониях.
Американская дипломатическая миссия в составе Бенджамина Франклина, Джона Адамса и Джона Джея[24] не заставила себя долго ждать и 30 ноября 1782 года предложила свой проект предварительного мирного договора[25]...
Приближаясь с генералом Грином к Филадельфии, Костюшко понимал, что вызов главнокомандующего в столицу восставших колонистов был вызван необходимостью, которую диктовали определённые условия или события. О причинах этой поездки Костюшко догадывался и предполагал, что его жизнь в ближайшее время может круто измениться. И не только его.
Совещание у Вашингтона не заняло много времени. На нём присутствовали в основном командный состав двух армий, приближённые и доверенные лица Вашингтона, в числе которых было несколько конгрессменов. После обмена приветствиями Вашингтон пригласил всех в небольшой зал Конгресса, где были уже приготовлены для всех гостей стулья и небольшая трибуна для Вашингтона. После того как каждый занял своё место, Вашингтон вышел к трибуне и произнёс короткую речь. Суть его выступления заключалась в том, что в ближайшее время Великобритания может подписать основной мирный договор. Вашингтон дал понять, что если ото всё-таки произойдёт, то он, выполнив свои обязательства главнокомандующего, возможно, подаст в отставку.
Сам Вашингтон понимал серьёзность своего заявления. Он просил не принимать свой уход с этой должности как что-то исключительное или как какой-то политический демарш. Те же, кто хорошо знал Вашингтона, понимали, что он просто устал от войны и собирается вернуться к мирной жизни, к своей семье, к своим плантациям. В заключение речи, которая являлась репетицией к выступлению в Конгрессе, Вашингтон напомнил всем присутствующим о патриотизме. При этом главнокомандующий просил быть всегда готовыми выступить на защиту своего Отечества, если опять возникнет в этом необходимость.
Костюшко слушал Вашингтона, но постоянно ловил себя на том, что мысленно он находится не в здании Конгресса, а в своём маленьком доме. Там ещё недавно он держал в объятиях прекрасную девушку, чувствовал запах её волос, ощущал биение её сердца в унисон со своим.
Костюшко провёл ладонью по лицу и вернулся от воспоминаний к окружающей действительности. Он понимал, что Соединённые Штаты, возможно, стоят на
