— Это все мелочи, — саи Кейри вспорхнула со стола. — Вы что-то еще хотели?
— Откровенно говоря, да. — Я с мольбой посмотрела на женщину и попросила: — Можно мне несколько стажерок, если есть свободные?
Задумчиво почесав подбородок, Кейри нехотя сообщила:
— Стажерок дать не могу, к ним не тот уровень доверия, который сахир Арнар обозначил в отношении вас, но могу выделить трех сотрудниц. Подойдет?
— Да, спасибо огромное, я постараюсь отнять у них как можно меньше времени.
— А, расслабьтесь, — саи Кейри направилась к двери, — мы гаэрско-энирейский переводчик уже пятый год составляем, то еще дельце, скажу я вам. Ваш язык — это вообще нечто: примитивный, непонятный, одно слово имеет массу значений, пойди разбери, где какое… Честно, я плюнула на это дело еще три года назад, но девчонки молодцы, упорно продолжают работать, так что время вы у них не отнимете точно.
* * *После ее ухода я вновь перенеслась мыслями к ситуации вокруг коллег из языкового управления и, собственно, поразмыслив, пришла к тем же выводам, что и Барбара — это точно было дело рук сахира Тени.
Потратив еще секунд тридцать на сомнения, я прокрутила контакты на сейре, дошла до «любимого» и нажала на вызов.
Секунд десять никто не отвечал, затем экран мигнул и «обрадовал» меня протяжным стоном на заднем плане и стремительно натягивающим рубашку сахиром Арнаром на переднем.
Я замерла.
В памяти отчетливо возникла картинка моей спальни, стон моей лучшей подруги и Гилбена, с наслаждением вбивающимся в ее тело. К горлу подступила тошнота.
— Малыш, ты побледнела, — перестав застегивать рубашку, заметил Тень.
— Все в порядке, — мгновенно ответила я, со все сильнее накатывающей тошнотой вспоминая прошедшую ночь, то, как сахир меня обнимал, и в целом, как я лежала практически на нем, прикасаясь к его обнаженной груди. — Видимо, я просто не вовремя.
Замутило так, что я с трудом сдержалась.
На заднем плане снова раздался стон…
Но никакого наслаждения в нем не было. Вообще никакого. Это отрезвило вмиг, мой взгляд заметался по обстановке вокруг с интересом разглядывающего меня сахира и зацепился за тряпку, явно влажную, на которой остались следы крови таким образом, словно кто-то только что с себя эту кровь стер… Тень, проследив за моим взглядом, просто осторожно приподнял свой сейр, меняя угол обзора. И теперь все выглядело до крайности прилично — белый чистый угол, белая чистая рубашка на самом сахире, тишина на заднем плане.
Но затем, с подозрением прищурив глаза, Тень вдруг спросил:
— А ты о чем вообще подумала?
Я открыла было рот и закрыла.
— Ни о чем, — нервно солгала в итоге. — Абсолютно ни о чем.
— Серьезно? — ничуть не поверили мне. — А может быть, ты решила, что у меня тут женщина? В пыточной?
— Я же не знала, что это пыточная! — неожиданно с чего вдруг возмутилась я.
Сахир огляделся, пожал плечами и заметил:
— А, ну логично.
После чего развернул сейр и продемонстрировал мне четырех окровавленных сахиров и одного, светловолосого, чей кровью все были окровавлены. И вновь вернув камеру в исходное положение, издевательски сообщил мне на энирейском:
— Ладно, считай, что у нас эротическое групповое действо, я разрешаю.
На заднем плане послышались возмущенные возгласы тех, кто быть уличенным в нетрадиционных увлечениях явно не желал, но сахир, с присущей ему издевательской манерой, проигнорировал все, что они думали по данному поводу, и уже на гаэрском пояснил для меня ситуацию:
— Нашли вчерашнего ворюгу твоего плаща. Допрашиваем. Извини за внешний вид летуна: просчитав траекторию полета, я несколько разозлился. Ты что-то хотела?
А я уже даже забыла, что вообще хотела сказать!
Вспомнила, едва глянула на свой сейр, и выговорила с трудом:
— Я хотела поблагодарить тебя.
— За что? — издевательски поинтересовался Тень.
Глядя исключительно в стол, все же проговорила:
— За то, что ты направил своего человека спасти гражданских из языковой службы, и…
Он прервал меня насмешливым:
— Лея.
Подняла взгляд, взглянув на него. Сахир Арнар укоризненно покачал головой и произнес:
— Лея, начнем с того, что я это сделал не ради тебя, а ради себя. И на этом закончим.
— В смысле? — не поняла я это «ради себя».
— В прямом, — безмятежно-вальяжно ответил сахир. — Просто я не люблю, когда ты грустишь. Все, малыш, я работать, мне сегодня еще домой надо добраться вовремя и уложить спать некоторых излишне впечатлительных. Не скучай.
И он отключился.
* * *До конца дня я работала с тремя присланными специалистами. Работа не сложная, но монотонная: я произносила слово на гаэрском, они озвучивали перевод на энирейском. Все варианты перевода. Это было муторно, нудно, долго, но необходимо. До конца дня мы разобрались с продуктами и едой. Это главное правило языкового управления — сначала следует научиться говорить, что ты хочешь есть, выживание всегда на первом месте.
К вечеру девушки, пошатываясь, покинули мой кабинет, я их понимала — приступ мигрени был обеспечен всем, и мне в том числе, но работа есть работа. Поблагодарив помощниц, я осталась перепроверять внесенные в базу сканера данные.
И вздрогнула от неожиданности, едва дверь открылась и вошла одна из нердок и произнесла:
— Каа-а-аэт.
Я осталась сидеть, широко распахнутыми глазами глядя на нее.
Женщина замялась, почесала ежик коротко стриженных волос и произнесла уже нормальное:
— Эс ааа-а-эт.
Что переводилось как «время уже позднее».
— Простите, — я подалась вперед, — а первый раз вы эту фразу на каком языке произнесли?
— На родном, — пояснила она. — Нерды больше говорят на нем, а не на языке земли.
То есть энирейский — это язык планеты? Большинства населения? По сути — язык межнационального общения.
— И энирейский обязателен к изучению для всех? — поинтересовалась я.
Моя новая охранница вошла в кабинет, прошла к дивану, опустилась на него всей своей массой килограммов в сто, причем стальных мышц,
