— Да, весенние плохие ночи обычно гораздо более продуктивны, чем осенние, — почему-то сказал Тень.
— В смысле? — не поняла я.
Он приземлился, выпрыгнул из флайта, обошел его, открыл дверь с моей стороны и, протянув мне руку, пояснил:
— В смысле, здесь практически все женщины сейчас на седьмом месяце беременности.
И помог мне выйти.
А пока я стояла и натягивала перчатки, добавил:
— У остальных срок беременности две недели плюс-минус пару дней. Так что, если увидишь падающих в обморок, не пугайся, на таком сроке это обычное дело. На обоих сроках.
Я, шокированно глядя на явно потешающегося надо мной сахира, нервно спросила:
— А за каким дерсенгом их тогда сюда вообще таскают?
— Извиняться, — широко улыбнулся Арнар. — После плохих ночей миновало две недели, все физические раны уже затянулись, тут лечат душевные.
Сахир протянул мне руку, предлагая пойти и… залечить душевные раны?!
— Мне как-то уже не очень хочется туда идти, — нервно выговорила я.
— Брось, — все так же с улыбкой произнес Тень, уверенно беря за руку, — на рынок невест я тебя не потащу, а все остальное вполне в рамках приличий.
И он потащил — на базар. А я, пытаясь хоть как-то осознать вообще услышанное, потрясенно переспросила:
— Рынок НЕВЕСТ?!
* * *Базар был огромным, шумным, вкусно пахнущим и ярким. Повсюду ходили группки из одного мужчины и двойки-тройки-четверки-семерки-восьмерки женщин в одинаковых плащах, что, собственно, и выделяло группку. В основе своей женщины в каждой из групп были сильно беременны, но чаще именно основательно беременные поддерживали своих еще изящных подруг. Соратниц по несчастью? Просто несчастных?
Минут через двадцать хождения между торговыми рядами поняла невероятное — мы с сахиром Тенью были единственной парой на всем базаре. Единственной. И я была единственной женщиной, которую крепко, но явно вопреки всем традициям держали за руку. Особого осуждения это не вызвало — перед третьим правителем Рейтана склонялись все, но я видела, как люди перешептываются, как указывают друг другу на наши ладони. И женщины, именно женщины позволяли себе проявить неодобрение. Мужчины не смели, женщины за их спинами чувствовали себя в большей безопасности, чем собственно сами их мужья… сожители… хозяева…
— Это все мужья и жены? — не выдержав, спросила у сахира.
Он, задумчиво шедший, глянул на меня, переспросил:
— Мм-м? — а затем, осознав вопрос, ответил: — Не совсем так. На Рейтане несколько иное понятие семьи, Лея.
— Хозяева и собственность? — уточнила я.
— Чуть ближе к истине, — не стал лукавить Арнар.
Следовало догадаться, учитывая, что цвет плаща вполне можно было бы соотнести с цветом принадлежности.
Тень же, взглянув на меня, ускорил шаг и через несколько минут подвел к лотку, который на порядок сверкал ярче, чем все окружающие. И это оказалось вполне объяснимо — здесь были бриллианты. Просто бриллианты: бриллианты в кольцах, в диадемах, в ожерельях, в браслетах, в ножных браслетах, в поясах, и даже имелось нижнее белье, выполненное из золота и бриллиантов.
— Белье не берем, — сразу предупредил меня на гаэрском сахир.
— П-п-почему? — шокированно глядя именно в этом направлении, спросила я.
Просто белье из золота и бриллиантов было… в принципе, за гранью моего понимания.
— Потому что, Лея, — склонившись к моему виску, прошипел Арнар, — такое белье покупают для того, чтобы увидеть его на женщине. Ты готова показаться мне в таком виде?
— Нет! — мгновенно ответила я.
— О чем и речь, — философски погрустил Тень, после чего практически приказал: — Выбирай.
Я ничего не хотела выбирать, вообще. Вся эта сверкающая россыпь меня лично ничем не привлекала, а вот соседний с ней торговый лоток с пирожными, тортиками, запеканками, конфетами и засахаренными орешками…
— Нет, — спокойно, но уверенно сказал сахир. — Есть ты будешь только то, что тебе готовлю я или те, чьи жизни зависят от меня.
— Странно, что ты не заставляешь меня носить то, что шьешь сам или те, чьи жизни от тебя зависят, — между прочим, ни на что не намекая, просто сказала я.
Но сахир замер. Затем, медленно повернув голову, посмотрел на меня и еще через секунды две тихо спросил:
— В этом есть необходимость?
Посмотрела на него незамутненным взглядом, потом, не выдержав его серьезности, улыбнулась и сказала:
— Просто, понимаешь, паранойя и все такое.
Резко притянув к себе, Арнар склонился, почти прикоснувшись к моим губам, и выдохнул:
— Язвим?
Хотела ответить, что разве что чуть-чуть, и… не смогла. Замерла, ощущая его руку, обхватившую мою талию, его дыхание, касающееся моей кожи, его взгляд… стремительно расползающийся багровой угрозой… угрозой, которая действительно пугала… реакцией моего тела на нее. Мгновенно бросило в жар, от чего-то мучительно заныла грудь, ноги ослабли, и я продолжала стоять лишь благодаря тренировкам и четкому осознанию — это не могут быть гормоны. Никак. После случившегося с Гилбеном я перешла с таблеток на инъекции, в моей руке сейчас была вшита капсула, и я знала о том, что блокираторы четко поставляются в кровь… и, кажется, сгорают в ней без остатка.
— Отпусти, — прошептала на гаэрском, глядя в глаза, уже полностью лишившиеся синевы.
— Та эннгарттаг, — на языке своего мира ответил он.
Словосочетание, имеющее много смыслов — «не хочу», «не могу», «это сильнее меня»… и можете выбирать то значение, которое вам больше нравится, капитан Картнер.
Судорожно вздохнув, я все же уточнила:
— Ты ведь осознаешь, что я сейчас чувствую?
— Вполне, — не моргнув, ответил Арнар.
Лишь глаза сузил так, что не ясно — это ярость или… примерно то же, что у меня.
— Этого не должно быть, — прошептала, не отрывая взгляда от его глаз, — я на гормонах, блокирующих даже намек на сексуальное желание.
— Мм-м, я практически польщен — ты хочешь меня вопреки всем технологиям Гаэры. Схожу вручу себе медальку.
И, резко отстранившись, но не убрав ладони с моей талии, Тень спросил:
— Выберешь сама или доверишься мне?
