Лука вытащил ещё один окурок из банки, задымил. Кстати, о наркотической зависимости. Сказать, что работа на Мафиози тяготила Луку, значит ничего не сказать. Она его убивала. После лекций и практических занятий Лука ехал через весь город, сначала на метро, потом на автобусе, при этом всё время пугливо оглядываясь, не следит ли кто за ним. Выйдя из автобуса, нужно было одолеть ещё около километра по разбитым и грязным, словно после бомбежки, тротуарам, добраться до мрачного низкого дома с обшарпанными стенами, пройти фейс-контроль у одного из громил Рината, вечно торчащего в парадной, спуститься по скользкой лестнице в полутёмный подвал, где студенты-биохимики развернули импровизированную лабораторию и где Лука проводил по шесть-семь часов каждый вечер, за исключением воскресенья. Затем он возвращался в общежитие, преодолевая всё ту же полосу препятствий, шарахаясь от любой тени и с замиранием ожидая окрика в спину: «Стоять! Руки за голову! Вы арестованы!» Конечно же, всё это были глупые страхи, но они изматывали серьёзнее самого путешествия на окраину умирающего мегаполиса. Не обретал Лука покоя и в общежитии – трепеща ждал решительного стука в дверь, просыпался от любых шагов в коридоре. Осунулся, похудел, зарос. Через три месяца такой жизни Лука почувствовал, что у него едет крыша, что он физически не может учиться, и впервые задумался о самоубийстве. Всё кончилось почти так же быстро, как начиналось. Рината арестовали на Коломенской при передаче готовых ампул курьеру, о чём немедленно узнали на факультете. В тот день Лука в пригород не поехал, а сразу вернулся в общежитие и впервые за эти жуткие месяцы выспался: теперь от него ничего не зависело, и страх как рукой сняло. В университете начались аресты – студентов-химиков брали чуть ли не поголовно. Луке пришлось дожидаться своей очереди, но никто специально за ним не приехал – вызвали повесткой и задержали прямо в кабинете следователя после дачи признательных показаний. Юному дарованию светил серьёзный срок как участнику преступной группировки. Спасла его мама. Пока Лука сидел в Лефортово, она уволилась с работы, заложила квартиру, сорвалась в столицу, наняла хорошего адвоката, дала кому надо на лапу и вытащила-таки сыночка с нар. По «делу химиков», потрясшему Москву и Казань, Лука проходил как свидетель и отделался лёгким испугом. Только вот жизнь его оказалась сломана раз и навсегда. Из института его мягко попросили, поскольку до проректора дошли слухи о том, что Лука – вовсе не свидетель. А тут как раз подоспел весенний призыв, и юное дарование отправилось служить в Псковскую область. Там он немного пообтесался и вернулся не таким чайником, каким уходил. Только вот мама за два года совсем сникла – чтобы расплатиться с долгами, продала квартиру и перебралась в коммуналку; потом от переживаний у неё стала сдавать эндокринная система, обследование выявило диабет первого типа, а режим инъекций она соблюдать так и не научилась – сгорела за полгода, и Лука на дембель получил извещение о смерти. Возвращаться ему было некуда, и он вновь поехал в Москву. Столица быстро менялась и не походила больше на город, разрушенный ядерным взрывом. Масть держали не бандиты в кожаных куртках, а новые русские в малиновых пиджаках. Появились первые буржуа на подержанных иномарках и с кредитными картами. Шальные деньги валялись под ногами, и Лука без особого труда вписался в прекрасный новый мир. Бывший однокурсник Миха Синдаловский, закончивший институт с красным дипломом, открыл частную фирму, занимавшуюся анонимными экспресс-анализами, в основном на предмет венерических заболеваний. Лука напросился к нему лаборантом и вскоре зарабатывал вполне прилично: хватало и на съёмный угол, и на маленькие радости жизни. Дефолт съел часть сбережений, но фирма Синдаловского росла, заказов становилось больше, и через полтора десятка лет Лука и вспомнить не мог, когда в последний раз по-настоящему бедствовал. Единственное – с семьёй не сложилось. Были у него, конечно, девушки, и с одной из них прожил полноценных два года, но его нелюдимость, нежелание делать карьеру, периодические запои в конце концов отпугнули и самую стойкую…
Вся эта жизнь после армии, за пробирками и микроскопом, сегодня казалась длинным утомительным сном. И вот наконец Лука проснулся. Больше того, проснулся богом! Досмолив второй окурок, он почувствовал прилив вдохновения. Вы что же думали – бог всю жизнь будет над вашим говном корпеть? Нет, бог должен вернуться, чтобы рассказать, как всё устроено на самом деле. Вы ведь запутались окончательно в своих теориях. Ламаркизм, жоффруизм, дарвинизм, номогенез, эпигенетическая теория эволюции, синтетическая теория эволюции – лишь приближения к истине, робкие шажки. Вас можно понять, ведь наука оперирует сравнительным анализом, наблюдениями за повторяющимися явлениями, а эволюция у вас одна, не с чем сравнивать. Но вы глубоко ошибаетесь, когда полагаете, что появились благодаря случайности. Не отбор лежит в вашей биологической основе, а выбор. Даже так – ВЫБОР. Сами же давно посчитали, что вероятность случайного формирования последовательности простейшей ДНК скорее отрицательная – десять в минус трехсотшестидесятой степени,
